Римские провинции от Цезаря до Диоклетиана - [25]

Государственная мудрость римлян особенно ярко проявилась не в том, что они завоевали Галлию, но в том, что они сумели остаться ее властителями; Верцингеториг не нашел себе преемников, хотя, как мы видели, в Галлии все же были люди, которые охотно пошли бы по его пути. Такой результат был достигнут благодаря дальновидной политике устрашения и задабривания, а также разъединения подданных. Расположенная поблизости многочисленная рейнская армия была, бесспорно, первым и самым действенным средством для того, чтобы держать галлов в страхе перед властелином. В следующей главе будет говориться о том, что на протяжении всего столетия численность этой армии сохранялась неизменной — вероятно, не только в целях защиты от соседей, которые с течением времени стали совершенно безопасными, но и в целях усмирения собственных подданных. Вспыхнувшее после смерти Нерона восстание, несмотря на то, что оно не получило никакой поддержки, свидетельствует о том, что даже временное удаление этих войск могло оказаться чрезвычайно опасным для римского владычества — не потому, что германцы могли перейти Рейн, но потому, что римлянам могли изменить галлы.

После того как войска ушли в Италию, чтобы посадить своего полководца на императорский трон, в Трире была провозглашена самостоятельная Галльская империя, и оставшиеся там римские солдаты принесли присягу этой империи. Однако, хотя это чужеземное господство, как и всякое господство, базировалось главным образом на превосходстве силы, на превосходстве спаянной и обученной армии над неорганизованной массой, это преимущество силы отнюдь не являлось единственной его опорой. Присущее римлянам искусство разделять и властвовать с успехом применялось ими и здесь. Галлия принадлежала не одним кельтам; среди населения Юга было много иберов, а на Рейне в большом количестве жили германские племена, представлявшие собой большую силу и вследствие своей многочисленности, и, главным образом, вследствие своих выдающихся боевых качеств. Римское правительство искусно поддерживало и использовало антагонизм между кельтами и жившими по левому берегу Рейна германцами. Однако еще более эффективной была политика слияния и примирения. В дальнейшем мы будем говорить о тех мерах, которые проводились римлянами с этой целью; они сохранили внутреннее устройство племенных округов и даже допустили нечто вроде национального представительства, в то же время постепенно стесняя национальное жречество; с другой стороны, они с самого начала сделали обязательным употребление латинского языка, а упомянутое выше национальное представительство соединили с новым культом императора; вообще, благодаря тому, что римляне вводили романизацию не резкими приемами, а осторожно и терпеливо, их владычество в стране кельтов уже не ощущалось более как чужеземное господство, ибо кельты превратились в римлян и желали оставаться ими. Насколько продвинулась эта работа уже по истечении первых ста лет римского господства в Галлии, свидетельствуют только что упомянутые события после смерти Нерона; несмотря на то, что эти события относятся к истории самого Рима и его сношений с германцами, следует, хотя бы вкратце, упомянуть о них и здесь.

Руководителем восстания, в результате которого была свергнута династия Юлиев — Клавдиев, был один кельт из знатного рода; восстание началось в Галлии. Однако оно отнюдь не представляло собой протеста против чужеземного владычества, каким было в свое время восстание Верцингеторига и еще недавно — мятеж Сакровира; его целью было не устранение, но преобразование римского управления. Уже тот факт, что вождь этого восстания открыто гордился своим происхождением от побочного сына Цезаря, считая это лучшим доказательством своей знатности, свидетельствует о том, что восстание носило полунациональный — полуримский характер. Правда, несколько месяцев спустя, когда восставшие римские отряды германского происхождения вместе со свободными германцами на короткое время одолели рейнскую армию римлян, несколько кельтских племен провозгласили независимость своей нации; однако эта попытка окончилась самым жалким образом еще прежде, чем вмешалось римское правительство, вследствие протеста большинства самих же кельтских округов, которые не могли желать и не желали отделяться от Рима. Римские имена возглавлявших восстание представителей знати, латинские надписи на монетах, выпущенных мятежниками, полное подражание римским порядкам —* все это ясно показывает, что освобождение кельтской нации от чужеземного ига в 70 г. н. э. было невозможно уже потому, что этой нации более не существовало, а римское господство, хотя и ощущалось в известных случаях как тяжелый гнет, но уже перестало быть чужеземным игом. Если бы подобный случай для восстания представился кельтам во время битвы при Филиппах или даже при императоре Тиберии, то оно, конечно, окончилось бы так же, как и теперь, но его подавление потребовало бы потоков крови; теперь же оно прекратилось само собой. Если через несколько десятилетий после этих тяжелых кризисов рейнская армия была значительно сокращена в своем составе, то именно эти кризисы доказали, что огромное большинство галлов уже не помышляло об отделении от италийцев, и четыре поколения, сменившиеся со времени завоевания, сделали свое дело. Все последующие события в Галлии были уже кризисами внутри самого римского мира. Когда над этим миром нависла угроза распада, тогда и Восток и Запад империи на некоторое время отложились от ее центра; однако создание отделившегося от империи государства Постума было результатом тяжелой необходимости, а не свободного выбора, причем и самое это отделение было только фактическим; императоры, повелевавшие в Галлии, Британии и Испании, так же заявляли притязания на господство во всей империи, как и их противники — императоры, властвовавшие в Италии. Разумеется, прежний кельтский дух и исконная кельтская неукротимость отнюдь не были истреблены бесследно. Подобно тому как епископ Пуатье Иларий, сам родом галл, жалуется на непокорный нрав своих земляков, позднейшие жизнеописания императоров рисуют галлов упрямыми, непокорными и склонными к сопротивлению, так что к ним приходится применять особенно суровые методы управления. Однако в последующие столетия галлы менее, чем какой-либо другой народ, помышляли о том, чтобы отделиться от Римской империи или отказаться считать себя римлянами, поскольку в то время еще существовала римская национальность. Дальнейшее развитие галло-римской культуры, основы которой были заложены Цезарем и Августом, относится к более позднему периоду Римской империи и продолжается затем в эпоху средневековья и нового времени.