Римские призраки - [2]

Джано обладает счастливой формой рассеянности. Я хочу сказать, что его рассеянность никогда не наносила ущерба ни ему самому, ни окружающим. В доме друзей, архитекторов-модернистов (которых я ненавижу так, как они ненавидят все старинное), позавчера вечером он в очередной раз стал рассказывать анекдот о двуглавом орле. Я без слов призвала его к сдержанности, опустив взгляд и наморщив лоб. Джано сразу же меня понял и сменил тему. Только, пожалуйста, не думайте, будто Джано идиот. Он просто неисправимый простак. Что да то да.

Я зову его Джано, а не Джанантонио с тех пор, как мы поженились — два десятка лет тому назад (а точнее — двадцать два года), и теперь все тоже зовут его Джано,[1] даже в университете. Злые языки утверждают, будто я подсознательно присвоила мужу имя двуликого римского бога Януса, подчеркнув тем самым двойственность его натуры. Не думайте, это совершенно невинное и случайное совпадение: просто сокращение от Джанантонио и словно написано у него на лбу от рождения. Недолго думая, я так и сказала себе: буду звать его Джано.

Но вот эта история с двуглавым орлом как будто вбила гвоздь в шаткое равновесие, которым отличалось наше супружество. Я сказала «шаткое» намеренно, потому что и я, и Джано оба стараемся не копаться в секретах и «гвоздях», которые каждый из нас тайно держит про себя и которые, выйди они когда-нибудь наружу, могли бы привести к катастрофе. Наше спасение — ложь. Простое средство поддержать наш брак. Иногда я лгу даже самой себе: это что-то вроде упражнения дзен, которое возвышает меня над грубой и гнетущей реальной действительностью.

Например, я всеми силами постаралась вычеркнуть из памяти связь Джано с Патрицией, ненасытной вдовой одного его коллеги, которая сохранила некоторые чертежи и документы мужа. Ей хотелось знать, нельзя ли где-нибудь опубликовать их, ну, например, в журнале «Диагональ», издаваемом факультетом архитектуры; во всяком случае, она уговорила Джано помочь ей составить каталог работ. Джано жаловался мне на эту обременительную просьбу, но не мог отказать в помощи бедной вдове. Между делом бедная Патриция затащила его к себе в постель, о чем мне сообщила одна приятельница, узнавшая по секрету правду от самой этой грязной твари. Два месяца послеобеденного секса с трех до пяти. И еще два месяца не в библиотеке палаццо Венеция, а дома у Патриции на пьяцца деи Мерканти в Трастевере, на третьем этаже старинного неуклюжего здания. Сплошное каждодневное наставление рогов, настоящий сексуальный марафон. Как знать, возможно, все это сплошные выдумки, злостные сплетни. Не копайся в них, говорила я себе, пусть все будет как есть, скорее плохо, чем хорошо.

В те дни, когда Джано ведет занятия в «Валле Джулия», я тоже, конечно, не сижу дома словно сурок. Первым делом сами туфли начинают передавать ногам беспокойство, так и тянут к двери, на улицу. Я выхожу и начинаю бродить по городу. Выставка, разглядывание витрин на виа Фраттина, супермаркет, какой-нибудь фильм в центре, мороженое на пьяцца Навона или возле Пантеона. Нравится мне болтаться по городу; я шагаю быстро и легко, летом стараясь выбирать теневую сторону и не наступать на расшатанную брусчатку, чтобы спасти каблуки. Я знаю ее наизусть на улицах всего исторического центра. По виа Джустиниани, пьяцца деи Капреттари, виа Тор Миллина и виа Арко делла Паче лучше не ходить. Один каблук я уже оставила в Трастевере между двумя булыжниками на виа Сан-Франческо-а-Рипа. Придется, вероятно, несмотря на мой средний рост — метр шестьдесят два сантиметра — перейти на желтые спортивные тапочки (их мне подарил архитектор Зандель). В туфлях на каблуках я становлюсь выше сантиметров на шесть.

Потом я возвращаюсь на виа Сан-Франческо-а-Рипа — по-моему, самую красивую улицу в районе Трастевере с чудесной маленькой площадью и церковью в глубине улицы, и ищу магазин экологически чистых продуктов. Хочу купить соус из чистой сои, а не «Киккоман» — из сои явно генетически модифицированной. Нужного мне магазина я не нашла, зато нашла свой каблук, все еще торчавший между двумя булыжниками — и это спустя месяц с лишним! Помнится, в тот день я, такая вот хромоножка, завершила свою прогулку по Трастевере, где мне хотелось бы жить, поисками такси. Сколько воздуха на этой улице, сколько света! Уже существует проект уложить новую мостовую, так что мне не придется больше опасаться за свои каблуки. Я устала от нашего дома на виа дель Говерно Веккьо, где вокруг аристократического Кафе делла Паче выросли целые джунгли ресторанов дурного толка с шумной ночной жизнью. Но каблук, мой застрявший между булыжниками на виа Сан-Франческо-а-Рипа каблук, может, он — знак судьбы, зовущий меня в тот район? Надо поговорить с Джано насчет переезда в те края. Каблук, оставшийся именно там, что-то должен же значить. Не так ли?

Долгая-предолгая история покрыла наш дом, что на виа дель Говерно Веккьо, толстым слоем пыли. И вот наступает момент, когда ты говоришь: хватит, хочется куда-нибудь переехать. Переезды обновляют жизнь, благотворно перемешивая нейроны и гормоны. Я всегда охотно выхожу из дома, иногда даже без всякого повода. Когда настроение хорошее, мне кажется, что я иду под горку, ноги несут меня легко, словно у моей обуви крылышки, как у бога Меркурия. Когда ноги передвигаются тяжело и все улицы идут в гору, я спрашиваю себя, какое нынче у меня настроение, и отвечаю — да, настроение гнусное. И оснований для этого сколько угодно. Прошу поверить мне: слово «гнусное» не преувеличение. Часто в центре встречаешь какую-нибудь приятельницу, потому что больше двадцати лет — ну не слишком ли? — мы с Джано живем на верхнем этаже старого здания на виа дель Говерно Веккьо, здесь, в квартале Парионе, светский центр которого находится на пьяцца Навона, а шикарный торговый центр — на Кампо-деи-Фьори.