Римская сатира - [58]
Не уступал Вейентон: пораженный жалом Беллоны,
Так говорил изувер, прорицая: «Ты в этом имеешь
Знаменье дивное, царь, великой и славной победы.
Ты полонишь другого царя: с колесницы британской,
Верно, следит Арвираг. Чужеземная рыбина эта;
Видишь шипы у нее на спине?» Фабрицию только
Недоставало бы возраст привесть да отечество рыбы.
130 «Что же, как думаешь ты? Разрезать ее? было бы, право,
Это позорно, — Монтан говорит. — Пусть глубокое блюдо
Сделают, чтобы вместить в его стенки такую громаду;
Нужен для блюда второй Прометей, великий искусник.
Глину скорей доставайте и круг гончарный; отныне
Цезаря сопровождать гончарам бы нужно придворным».
Мужа достойный совет был принят: по опыту знал он
Роскошь былую двора, ночные попойки Нерона,
Похоти новый подъем, как дух от фалерна захватит.
Этак поесть, как Монтан, в мое время никто не сумел бы:
140 Он, лишь едва укусив, узнавал об отечестве устриц, —
Будь у Цирцейского мыса[279] их род, у утесов Лукрина,
Или же вынуты были они из глубин рутупийских;
Только взглянув на морского ежа, называл его берег.
Встали: распущен совет; вельможам приказано выйти.
Вождь их великий созвал в альбанский дворец изумленных,
Всех их заставил спешить, как будто бы он собирался
Что-то о хаттах сказать, говорить о диких сигамбрах,
Точно примчалось к нему с отдаленных окраин вселенной
На быстролетном пере письмо о какой-то тревоге.
150 Если б на мелочи эти потратил он все свое время
Казней свирепых, когда безнаказанно отнял у Рима
Славных людей, знаменитых, без всяких возмездий за это!
Сгинул он после того, как его забоялась меньшая
Братия: так он погиб, увлажненный Ламиев кровью.
САТИРА ПЯТАЯ
Будто бы высшее благо — кормиться чужими кусками,
Если ты можешь терпеть, что не снес бы Сармент и презренный
Габба среди унизительных яств у Августа в доме,—
Я не поверю тебе, хоть бы клялся ты мне под присягой.
Знаю, желудок покладистей всех; однако представь, что
Нету того, что достаточно было б для брюха пустого, —
Разве нет места на пристани, разве мостов нет повсюду
Или рогожи клочка? Разве стоит обед униженья
10 Столького, разве так голод свиреп? Ты на улице можешь,
Право, честнее дрожать, жуя корку собачьего хлеба.
Помни всегда: раз тебя пригласили обедать к патрону,
Стало быть, ты получаешь расчет за былые услуги;
Пища есть плод этой дружбы, ее засчитает «владыка»,
Как бы редка ни была, засчитает. Ему захотелось
Месяца так через два позабытого видеть клиента,
Чтобы подушка на третьем сиденье пустой не лежала.
Он говорит: «Пообедаем вместе!» — Вот верх вожделений!
Больше чего ж? Ради этого Требий прервет сновиденье,
20 Бросит ремни башмаков, беспокоясь, что толпы клиентов
Всех-то патронов уже обегут с пожеланьем здоровья
В час, когда звезды еще не потухли, когда описует
Круг свой холодный повозка медлительного Волопаса.
Ну, а каков же обед? Такого вина не стерпела б
Для промывания шерсть. Пировать будешь ты с корибантом.
Брань — для вступленья, а там, опьянясь, ты запустишь и кубком,
Раны свои отирая салфеткою, красной от крови,
Как загорится вокруг сагунтинской бутыли сраженье
Между когортой отпущенников и отрядом клиентов.
30 «Сам» попивает вино времен консулов долгобородых,
Гроздь сберегая, которую жали в союзные войны[280],
Но не подумает чашу послать больному желудком
Другу; назавтра он выпьет кой-что из альбанской, сетинской
Горной лозы, чье имя и родина старостью стерты
С глины старинных сосудов вина, совсем закопченных.
Вина такие Трасея пивал и Гельвидий, с венками
На головах, в дни рождения Брутов и Кассиев. Держит
Только Виррон свою крупную чашу — слезу Гелиады,
Много бериллов на ней, но золота не доверяют
40 Вам, а уж если дадут, так тут же приставлен и сторож —
Камни считать да смотреть за ногтями хищных клиентов.
Уж извини: у него знаменитая чистая яшма,
Ибо Виррон переносит на кубки камни из перстней, —
Камни, какими всегда украшал свои ножны снаружи
Юный Эней, предпочтенный Дидоной сопернику Ярбе.
Ты осушать будешь кубок сапожника из Беневента:
О четырех этот кубок носах, поломан он и попорчен,
Полуразбито стекло и нуждается в серной замазке.
Если хозяйский живот воспален от вина и от пищи, —
50 Нужен отвар холодней, чем иней на родине гетов;
Только что я пожалел, что вино подают нам другое:
Вы ведь и воду-то пьете не ту! Тебе кубок подносит
Гетул-бегун, иль худая рука черномазого мавра,
Или такой, с кем бы ты не хотел повстречаться средь ночи,
Мимо гробниц проходя по холмистой Латинской дороге;
Перед «самим» — всей Азии цвет, что куплен дороже,
Нежели стоил весь ценз боевого Тулла иль Анка,
Или, короче сказать, всех римских царей состоянье.
После всего посмотри на гетульского ты Ганимеда,
60 Если захочется пить: этот мальчик, что куплен за столько
Тысяч, вино наливать беднякам не умеет, но облик,
Возраст — задуматься стоит. Неужто к тебе подойдет он?
Разве откликнется раб с горячей водой и холодной?
Брезгует он, конечно, служить престарелым клиентам;
Что-то ты требуешь лежа, а он-то стоит пред тобою.
В каждом богатом дому таких гордых рабов сколько хочешь.
Вот еще раб — с какой воркотней протянул к тебе руку
