Римская Галлия - [14]
Обладая таким великим могуществом и благодаря главным образом строгой дисциплине, которая их крепко сплачивала среди недисциплированных племен, друидическое жречество приобретало громадную власть над гражданским обществом. Оно организовалось в монархических формах среди всеобщего разъединения и потому стало высшею силою в стране. «Весь народ был подчинен друидам»[125]. Тексты не устанавливают в точности, что подобная власть жрецов была утверждена племенными законами или что она являлась составным элементом государственного устройства. Все, что мы знаем о друидах, это то, что они пользовались «большим почетом»[126].
Поэтому они присвоили себе ценные фактические привилегии. Повсюду они были освобождены от налогов на имущество и избавлены от личной воинской службы[127]. Может быть, они входили в состав местных сенатов, как утверждают все новейшие историки[128]; но ни Цезарь, ни какой другой древний писатель этого не говорят. Им, вероятно, не нужно было вступать в сенат или отправлять магистратуры, чтобы быть всемогущими[129].
Как было указано выше, друиды чинили суд и расправу. Хотя Цезарь и не говорит, чтобы закон давал им право судить, но он представляет их юрисдикцию как общераспространенное явление. «Они рассматривают почти все тяжбы как между народами, так и между частными лицами; совершено ли преступление, как например, убийство, поднимается ли спор о наследстве или о границах собственности, – во всех этих случаях они произносят решение; они назначают вознаграждения и пени[130]. В определенное время в стране карнутов они открывают свои судилища в месте, освященном религией; туда сбегаются со всех концов те, y кого происходили какие-нибудь споры, и, когда друиды рассмотрят дело и постановят решение, все повинуются ему»[131]. Таким образом, судящиеся сами обращались к друидам. Правосудие само шло к ним. Цезарь восхищается, не без изумления, этими жрецами, которые, не обладая ни тем, что римляне называли imperium, ни тем, что разумелось под именем ius gladii, тем не менее умели заставить уважать свои приговоры. Он объясняет это так: хотя судившийся, который являлся перед ними, и мог отвергнуть их решение[132] и удалиться свободным, но он уносил с собою тогда произнесенное друидами над ним отлучение, и жизнь с тех пор становилась для него невыносимой. Их юрисдикцию можно было назвать безапелляционной, потому что недовольный, как отлученный от религии, не находил другого суда, который согласился бы пересмотреть его дело[133].
Таково было могущество друидического жречества, по крайней мере если следовать тому, что сообщает Цезарь в двух посвященных вопросу главах его сочинения. Надо, впрочем, сознаться, что убедительность этих двух глав сильно ослабляется остальными частями «Записок о Галльской войне». Не следует упускать из вида того обстоятельства, что Цезарь нигде ничего больше не говорит о друидах. В истории тех восьми лет, когда ставились на карту все интересы Галлии, когда всякого рода силы и все различные общественные элементы страны должны были так или иначе проявить себя, друиды не обнаруживаются ни разу. Цезарь упоминает о многочисленных раздорах между галлами; друиды никогда не являются ни активными участниками в них, ни примирителями борющихся сторон. Цезарь отмечает равным образом несколько судебных разбирательств, и ни в одном из них друиды не выполняют функции правосудия. Когда два эдуя оспаривают раз один y другого высшую магистратуру, они обращаются к посредничеству не друидов, a Цезаря[134]. В нескольких государствах иногда сталкиваются две партии; не видно, чтобы друиды поддерживали ту или другую или хотя бы старались восстановить мир[135]. Когда становится на очередь еще более важный вопрос о независимости или подчинении Галлии, нет возможности узнать, стоят ли они за независимость или за подчинение. Цезарь никогда не ведет с ними переговоров. Они не с ним, но и не с Верцингеториксом. В том большом собрании, на котором представители галльских городов подготовили общее восстание и произнесли клятву на военных знаменах, друиды не присутствовали[136]. Мы их не видим ни в Герговии, ни в Алезии.
Есть, стало быть, основания отнестись с некоторою сдержанностью к показаниям Цезаря о друидах и особенно предостеречь себя против преувеличений, которые современные историки построили на одном этом свидетельстве. Сказать, что «друидам принадлежала огромная доля в управлении Галлиею»[137], это значит пойти слишком далеко. Следует ограничиться предположением, что они, как жрецы, пользовались большим авторитетом, что многие лица обращались к ним со своими тяжбами, что их правосудие предпочиталось даже юстиции государства. В политической области они владели такими фактическими привилегиями, которые оказывались могущественнее даже, чем законом установленная власть. Мы убеждены, что они были свободны от общественных повинностей, но не уверены, являлись ли они обладателями государственной власти. Их независимость по отношению к гражданским правительствам гораздо лучше доказывается текстами, чем их господство над государством.
