Рим: история города - [9]

Сегодня на острове находится база речной полиции и взлетно-посадочная вертолетная площадка службы неотложной медицинской помощи. Одной из самых известных жертв, выловленной в реке возле канализационной трубы, как раз очень бы пригодились и стражи порядка, и неотложная медицинская помощь, — жаль, что они опоздали на несколько столетий. Хуан Борджа, герцог Гандийский, старший сын папы Александра VI (1492–1503), погиб при загадочных обстоятельствах ночью в начале лета 1497 года. Папский церемониймейстер Иоганн Буркхард подробно рассказывает в своем дневнике о нахождении тела и допросе свидетелей:

Из тех, кого допрашивали, был человек по имени Джорджо Скьяви, торговец лесом. Он приглядывал за деревом, сложенным на речном берегу, чтобы его не украли. Скьяви плавал по реке на лодке — взад и вперед. Когда его спросили, не видел ли он, чтобы в ночь на среду в реку что-то сбросили, он ответил, что видел, как в полночь двое мужчин вышли из переулка слева от больницы Сан-Джироламо дельи Скьявони… И тут появился всадник на белой лошади, за его спиной было перекинуто тело мертвого человека: голова и руки трупа свисали с одной стороны, ноги — с другой… Те двое подошли к концу трубы и там остановились. Всадник развернул лошадь хвостом к реке. Затем слуги, взявши труп за руки и за ноги, стащили тело с лошади. Потом подняли его за руки и со всей силы столкнули в реку. Всадник спросил, утонуло ли тело, и они ответили: «Да, синьор». Всадник посмотрел на реку и увидел, что на поверхности воды что-то плавает. Он спросил, что это за темный предмет, и слуги ответили: «Синьор, это его плащ». Тогда он стал бросать камни, и плащ ушел под воду… Когда слуги папы спросили [Скьяви], почему он не рассказал об этом происшествии властям, он ответил, что ему довелось увидеть чуть ли не сотню трупов, которых сбрасывали по ночам на том самом месте, и шума из-за этого никто не поднимал.

В течение пяти дней папа Родриго Борджа не ел и не пил, и выйти из комнаты его уговорили лишь особо приближенные кардиналы. Это рассказ из разряда суровой политической реальности (всадник на белом коне, возможно, был братом Хуана, кардиналом Чезаре Борджа, который ради власти готов был убить кого угодно). Эта история вполне укладывается в общепринятое представление об одиозном семействе. Но времена проходят, а нравы политической реальности не меняются. Вспомним хотя бы обнаружение тела Альдо Моро в багажнике автомобиля, брошенного рядом со штаб-квартирой коммунистической партии, и Роберто Кальви, повешенного под мостом Блэкфрайарс в центре Лондона в 1982 году. Жуткая параллель: говорят, история с Моро подорвала душевное здоровье его стареющего друга, папы Павла VI (1963–1978). Поэтому мы еще вернемся к роду Борджа, дадим ему шанс изменить репутацию.

Между островом с его древними и современными сооружениями и устьем Клоаки Максима можно увидеть благородные руины. Это так называемый Понте Ротто, или «разрушенный мост», хотя настоящее его название — мост Эмильяно. Он знаменит тем, что был первым в Риме каменным мостом через Тибр. Устои датируются 179 годом до новой эры, а соединяющие их арки построены в 142 году до новой эры. Понте Ротто дожил до Средневековья, однако из-за постоянных ремонтных работ разрушился к 1598 году. Другие античные мосты, отреставрированные в разной степени, еще держатся. Пролет у них короче, они соединяют остров с левым и правым берегами. Левобережный мост Понте Фабрицио датируется 62 годом до новой эры, а, судя по надписи на хорошо сохранившихся арках, построил его некий Луций Фабриций. Очень приятно почувствовать под ногами настоящее римское мощение, однако поберегитесь мотороллеров: хотя мост пешеходный, «веспы» все же умудряются по нему проехать. Иногда его называют «мостом четырех голов», потому что на парапете вырезаны изображения четырехголового Януса. Мост Честно, соединяющий остров с Трастевере, возможно, построен Луцием Цестием в 46 году до новой эры. Реставрировали его по меньшей мере дважды и фактически перестроили в 1892 году, при этом сохранились три античные арки.

Тело Хуана Борджа так далеко не заплывало (труба, возле которой его столкнули, находится недалеко от моста Святого Ангела, а канализация в прямом и переносном смысле стекает из Ватикана), зато под эти арки пригоняло много других трупов. Республиканский обычай казнить предателей, сбрасывая их с Тарпейского утеса Капитолийского холма, завершался тем, что трупы крючьями скидывали в Тибр. Больше всего таких смертей было во время гражданских войн, длившихся до распада Республики. Этот образ и противопоставлял Вергилий идеализированному миру своего патрона Августа, когда его Сивилла Кумекая предрекла кровавые реки. Этот же образ использовал Инек Пауэлл[9], лидер британского правого крыла шестидесятых годов XX века, предсказывая гражданскую войну, вызванную массовой иммиграцией. Жестокость римлян часто проявлялась в ритуале казни. Для того чтобы человек умер в результате удушения в Мамертинской тюрьме[10] у подножия Капитолия, нужно было быть побежденным полководцем вражеской армии. И даже тогда человек подвергался ритуальному унижению: во время триумфальной процессии победителя его выставляли как главного пленника.