Рикошет - [119]

Дверь в кабинет Савича была приоткрыта, темноту в нем рассеивала лишь маленькая настольная лампа, отбрасывавшая круг света на письменный стол. Прилизанная голова Савича склонилась над документами. Неестественная прямизна пробора казалась вырезанной скальпелем.

Почувствовав чужое присутствие, он сунул руку под стол, где был спрятан пистолет. Потом поднял голову и посмотрел на своего нежданного гостя.

Его блестящие глаза удивленно расширились, но он быстро овладел собой. Голубизна взгляда вновь стала непроницаемой. Именно таким многие видели его перед тем, как распрощаться со своей жизнью.

— Я услышал лифт, — сказал он, — и решил, что это Кении.

— Разве я похожа на Кении?

Савич улыбнулся, на смуглом лице ярко блеснули белые зубы.

— Твое чувство юмора ничуть не изменилось. Приятно, что смерть на него не повлияла.

Элиза толкнула незапертую дверь и вошла в кабинет:

— Как видишь, я жива.

— Вижу. Прекрасно выглядишь, хотя прическа мне не нравится, да и наряд оставляет желать лучшего.

— Кажется, ты вовсе не удивлен тем, что меня видишь, — сказала она.

— Элиза, я люблю точность. Слухи о твоей смерти были обрывочны и недостоверны. Не то Наполи столкнул тебя с моста, не то ты прыгнула сама после того, как его застрелила. Много несовпадений. — Он поднял ладони. — Откуда я знал, чему можно верить?

Несколько секунд они смотрели друг на друга. Наконец она сказала:

— Ты не предложил мне присесть.

— Прости. — Он указал ей на стул возле рабочего стола. — Видимо, я слегка потрясен. Выпьешь что-нибудь?

— Нет, спасибо.

Оба вели себя настороженно, никто из них не мог предсказать, чем закончится это неожиданное свидание. Только ей была известна его истинная цель.

— Твой муж до сих пор в трауре? — спросил он.

— Имеешь в виду, знает ли Като, что я жива? Нет.

— Понятно.

— Ничего тебе не понятно. Его улыбка была ослепительна.

— Ты абсолютно права. Думаю, у тебя есть веские причины оставаться мертвой. Сгораю от нетерпения их узнать. Где ты была?

— Последние три дня с Дунканом Хэтчером. Савич замер, потом рассмеялся:

— Прелестно, до чего прелестно. Последний раз, когда мы виделись, я чуть не довел его до помешательства. Высмеял его нежную страсть к тебе. Я думал, она так и останется неутоленной. — Он приподнял бровь. — Теперь вижу, что ошибался. — Он снова расхохотался. — Я прекрасно понимаю, почему он хотел залезть к тебе под юбку. Но, убей бог, не пойму, что в нем нашла ты? Конечно, у него есть определенное природное обаяние. Широкие плечи. Квадратная челюсть. Элиза, но он такой невыносимо правильный, — почти с жалостью сказал он.

Потом в его улыбке проступило что-то плотоядное.

— Точнее, он был правильный. Пока не встретил тебя. Неудивительно, что он повел себя как ненормальный. Он так долго воевал в себе с похотью, а она возьми да одержи победу над его чувством долга. — Он облизал губы, как будто хотел почувствовать вкус поражения Дункана. — Элиза, скажи мне, что чувствует женщина, когда мужчина ради нее предает свои убеждения?

— Дункан ничего ради меня не предавал.

— Брось. С парой литров уверенности в своей правоте ему все же пришлось расстаться.

— Может быть, но только на время. — Она посмотрела на стиснутые на коленях руки. — Ты нужен ему больше, чем я.

Савич оперся руками на стол и нагнулся к ней:

— Не понял?

Она подняла голову и посмотрела на него.

— Он жаждет тебя, Савич. Никто не занимает столько места в его сердце, как ты. В нем больше ни для кого и ни для чего не осталось места. Смысл его жизни в том, чтобы уничтожить тебя: неважно, каким образом.

Он внимательно посмотрел на нее, потом встал и вышел из-за стола.

— Да. Неважно, каким образом. Встань, Элиза.

Она нерешительно встала, пытаясь понять, зачем ему это нужно.

— Думаешь, меня прислал к тебе Дункан? Если бы он знал, что я здесь, он бы меня убил.

— Прости мне мою подозрительность. — Он охлопал ее по бокам, потом задрал кофточку и проверил, не спрятан ли в бюстгальтере микрофон.

Она холодно смотрела, как он ее ощупывает. Савич ослепительно улыбнулся, опустил кофточку и вернулся в свое рабочее кресло.

— Я давно знаю, что Дункан Хэтчер мечтает о моем аресте, как другие мечтают о бабах.

— И теперь у него появился способ этого добиться.

— Да?

— В ту ночь на мосту я убежала от Наполи…

Хотя этим она уже дала ему многое понять, он ждал, когда она договорит.

— Но сначала подглядела, как ты в упор застрелил его.

— А! — Он откинулся в кресле. Смелое признание Элизы, казалось, ничуть его не расстроило.

— Дункан взял мои свидетельские показания за основу. Он едет сюда, чтобы арестовать тебя.

— Неужели?

— Сейчас он угрожает Като возбудить против него дело, если тот и на этот раз тебя отпустит. А потом он поедет сюда.

Не сводя с нее глаз, Савич обдумывал слова Элизы.

— Предупредив меня, ты предаешь Дункана Хэтчера.

— Верно.

— Любовная ссора?

— У нас с Дунканом разные цели. Ему нужен ты.

— А что нужно тебе, сладчайшая Элиза?

— Я пришла предложить тебе сделку.

— Наш разговор с каждой минутой становится все увлекательнее. Я заинтригован. Какую сделку?

— Если я подтвержу свои показания, тебе предъявят обвинение в убийстве.

— Или?

— Или я откажусь от рассказанного Дункану. Скажу, что убила Наполи в целях самозащиты, как и Троттера.