Рико, Оскар и тени темнее темного - [27]

Но ходить и ездить по Берлину в одиночку — это совершенно другое дело.

От одной только мысли отправиться в Темпельхоф, не зная точного направления, я просто каменел и прирастал к тому месту, где стоял.

Мамину толстую карту Берлина я раскрыть не осмеливался. Все эти линии, и пестрые цвета, и крохотные буковки, и странные маленькие знаки — не-е-ет, это не для Рико! Карта города и лотерейный барабан в моей голове — они будто созданы друг для друга.

Да уж, хорошее начало.

Дверь подъезда позади меня открылась, и я повернулся. Кизлинг выглядит не так шикарно, как Бюль, но и ненамного хуже. Он всегда одет с иголочки, сказала однажды фрау Далинг, и это точно. Он носит сверхэлегантные шмотки и ботинки, и у него огромная коллекция солнечных очков. Фрау Далинг не раз говорила, что ей очень интересно — как это зарплаты зубного техника хватает на все это обмундирование. Ведь Кизлинг к тому же каждую неделю ходит к парикмахеру, и у него самая классная машина на всей нашей улице — старый «порше», он не чета современным тачкам, в которых все управляется одним нажатием кнопки. Машина стояла прямо через дорогу. Кизлинг, выходя из подъезда, уже держал ключ от нее наготове.

Иногда, когда в голову приходит хорошая идея, на несколько секунд почти перестаешь дышать. К сожалению, это каждый тут же замечает по цвету лица. Кизлинг заметил даже сквозь свои темные очки.

— Все в порядке, Рико? — спросил он.

Я заставил себя вдохнуть и кивнул. Мы не очень хорошо знакомы. Кизлинг был не в восторге, когда я захотел посмотреть на его квартиру, а когда мы встречаемся на лестнице, то почти никогда не разговариваем.

— Ты рано вышел, — сказал он. — Разве сейчас не каникулы?

— Я ждал вас, — ответил я.

Кизлинг удивленно сдвинул очки на лоб.

— Меня?

— Мне нужно в вашу сторону, — сказал я.

Зубная лаборатория, в которой он работает, находится в Темпельхофе. Я мог бы и пораньше про это вспомнить.

— В Темпельхоф? А что тебе там надо?

— Пойду в гости к подруге.

— Вот как?

Кизлинг ухмыльнулся. Когда он ухмыляется, вид у него всегда довольно высокомерный.

— Я думал, к подругам ходят вечером.

— Не к такой подруге!

Я чуть не начал ему объяснять, что по уши влюблен в Юле, но это его совершенно не касалось. Я ж его не выспрашиваю, в какого типа он недавно втюрился.

— Так возьмете меня с собой?

— Будь моим гостем! — сказал он, указывая на «порше». — Но если салон испачкаешь, тут же вылетишь вон!

Мы перешли улицу, и он открыл мне правую дверцу машины. Едва усевшись, я достал из рюкзака карту Берлина, раскрыл ее и принялся водить по ней пальцем. Кизлинг сел с другой стороны, пристегнулся и бросил взгляд на карту.

— Чего ты там ищешь?

— Школу.

— Какую школу?

— Перед которой я договорился встретиться с моей подругой, на игровой площадке.

— Я думал, тебе надо в Темпельхоф. Почему ты открыл Грюневальд?

Я открыл один из немногих разворотов на карте, где было не так ужасающе много всего написано. Все закрашено красивым зеленым цветом — сплошные деревья, хотя я до сих пор считал, что так изображают луга. У большинства обозначенных на карте дорог не было названий, от которых голова идет кругом, а на одной из страниц красивым синим цветом текла река Хафель.

Я сунул план Кизлингу под нос.

— Можете за меня посмотреть? Я в картах не разбираюсь, — признался я неохотно.

— Из-за твоей неполноценности, да?

Этак спокойненько сказал, да еще и снова ухмылялся при этом! Я сжал зубы, чтобы не взорваться. Если я сейчас заору на Кизлинга, он никогда не возьмет меня с собой в Темпельхоф. Просто бесит, когда некоторые люди считают тебя настоящим сумасшедшим психом только потому, что ты иногда соображаешь немножко медленнее, чем они. Да с моими мозгами соображать — все равно что на машине без руля ездить! И вообще, я ведь не жалуюсь, что другие думают слишком быстро или что кто-то выдумал всякие стороны света, или право-лево, или духовку, в которой двадцать семь разных режимов для того, чтобы разогреть одну-единственную жалкую булочку.

— Я не нарочно необычно одаренный и, между прочим, только немножко, — сердито сказал я и показал на карту. — Просто я иногда не знаю, где впереди, где позади и так далее.

— Ах, правда? — сказал Кизлинг. — Ну тогда добро пожаловать в клуб.

— Это ведь не так уж и плохо, правда?

— Я ничего такого и не говорил.

— Но зато память у меня просто исключительная!

— Ладно, ладно!

Он поднял обе руки, как будто я грозил ему пистолетом.

— Извини, если я тебя чем-то обидел. Короче, как называется эта школа?

Я откинулся назад на сиденье.

— Забыл.

Кизлинг нетерпеливо вздохнул.

— Послушай, малыш, так у нас ничего не выйдет! В Темпельхофе бог знает сколько начальных школ, я вряд ли смогу их все с тобой объехать.

Я только шмыгнул носом.

Кизлинг закатил глаза.

— Ну ладно, слушай сюда. Мимо одной школы я всегда проезжаю, она как раз по дороге. Там я тебя высажу. А уж дальше тебе придется справляться самому. Я не могу из-за тебя опаздывать на работу.

Я открыл рот, чтобы ответить.

— Не обсуждается!

Кизлинг вставил ключ в замок зажигания и пробормотал почти неслышно:

— В понедельник и так уже хватило стресса из-за отгула после обеда.