Преподавателем по заклинаниям оказался крошечный волшебник, которого Рики запомнил со вчерашнего вечера. Звали его профессор Флитвик. Рики пришло на ум, не будет ли большим хамством, если он однажды попросит профессора с ним сфотографироваться; родителям стоит посмотреть, какие странные типы здесь преподают.
Волшебным образом вознеся себя на огромную стопку книг, профессор тоненьким голоском рассказал про заклинание левитации, после чего продемонстрировал ученикам полет чернильницы из одного угла потолка в другой по диагонали.
— Но вы пока не будете поднимать в воздух такие тяжелые вещи. У всех есть перья?
По классу прошелестел невнятный гул подтверждения.
— Прекрасно. Начинайте! – скомандовал профессор.
Рики сжал палочку в полном убеждении, что затея эта безнадежна, и ему придется ехать домой – но отнюдь не по собственному желанию. Он испытал ностальгический приступ любви к миру – все вокруг, включая Френка Эйвери, показались ему такими милыми и замечательными. Сердце наполнилось нежностью.
Перышко перед ним подпрыгнуло, ненадолго зависло и медленно опустилось. Преисполненный чистой детской радости, Рики повторил заклинание, и в этот раз результат превзошел все его ожидания: перо зависло на уровне глаз, проследовав туда за движениями его палочки. Крепко схватив ее и таким образом зафиксировав, Рики обернулся по сторонам. У половины класса тоже что‑то получалось, и от радости Рики заулыбался во весь рот.
К концу урока он оказался единственным, кому удалось полностью постичь сущность заклинания левитации. Профессор не задал ему никакого домашнего задания и дал десять очков. Последнее обстоятельство вызвало явное одобрение одноклассников. Рики тут же пообещал себе помочь всем товарищам.
Положив палочку в сумку, он недоуменно пожал плечами – а зачем ему это нужно? Рики порадовался, что не пообещал ничего подобного вслух.
— Вот видишь, — слегка обиженно произнес Лео, которому при всех удачных попытках предстояло еще тренироваться, — а ты боялся, что у тебя не получится.
— Да, — сказал Рики. Теперь он явственно ощущал странную, гнетущую и обескураживающую неудовлетворенность. Все прошло хорошо – именно поэтому Рики точно знал, что даже не приблизился к тому, как это должно было быть.
Вернувшись в гостиную, он поскорее взял карандаш и несколькими штрихами закончил портрет Лео. Рисование также вызывало в нем приятные, но не надуманные, чувства, и он знал, чему отдать предпочтение между карандашом и палочкой.
Лео долго рассматривал картинку и наконец признал, что вышло похоже, однако, в реальной жизни он выглядит не так.
— Портрет должен отражать сущность человека. Дело не в том, чтоб скопировать внешность, — авторитетно сообщил Рики. – Сейчас в живописи есть такие направления, где важным является даже не форма, а, например, цвет. Каждый цвет что‑то означает. Между прочим, румянец на щеках не всегда отражает цветущую душу. С помощью таких приемов художники показывают соответствие либо его отсутствие между внешним и внутренним.
Лео подумал и попросил Рики отдать ему портрет, чтобы показать родителям. Рики охотно подарил рисунок и тут же взялся по памяти изображать замок – такой, как ему представился во время ночной поездки. А Лео начал читать учебник по предмету, одно название которого многое обещало: «защита от темных искусств».
Однако с первого же урока все без исключения ученики вышли с головной болью. Профессор Тюшо, тот самый равнодушный субъект, с дежурной улыбкой уведомил их, что считает своим долгом дать первокурсникам основные направления защиты в теории, с тем чтобы облегчить их дальнейшее практическое усвоение на следующих курсах. После этого мало оптимистичного начала последовала лекция, требующая неимоверного напряжения, поскольку профессор читал невыразительно и слишком быстро. С ужасом думая, что подобное же предстоит им теперь каждую среду, Рики ломал голову, как бы защититься от подобной «защиты», и пришел к выводу, что нет лучше способа, чем тот, который предложили ему родители: просто вылететь из этой школы и все.
История магии после этого показалась Рики вполне сносной по двум причинам: во–первых, она и предполагала только теорию; во–вторых, преподавателем был призрак, и по сравнению с прошлым опытом Рики, это была настоящая экзотика. Кроме того, личные особенности и манеру преподавания профессора Биннза можно было при желании воспринять с чувством юмора. Он вел себя так, будто вокруг никого не было, и вообще света белого не видел за своей историей.
Профессор МакГонагол – та ведьма, что проводила распределение – преподавала трансфигурацию. Подобно Снейпу, она совершенно не выносила, чтоб ей перечили, причем данное ее свойство совершенно исключало проверку опытным путем. Она распоряжалась, не принимая никаких возражений, впрочем, ее требования были справедливы. Но Рики, выходя с ее уроков, удивлялся, неужели нельзя быть чуть помягче. При всем этом, трансфигурация ему давалась легко, хотя он и не мог себе объяснить, зачем человеку это нужно.
Астрономия была тем предметом, который мобилизовал умение Рики рисовать и позволял на некоторое время забывать, что он находится в мире колдунов и ведьм. Он чертил очень четкие и точные карты, за что профессор Зловестра неоднократно начисляла ему баллы.
