Ригодон - [11]

эти скоты не умеют читать!.. Нет! Один умеет! Da!.. Da!.. Я настаиваю… чтобы он уразумел… Я ему подсовываю под нос орла… Он видит… это не обычное разрешение… он что-то говорит…

– Все трое?… Alle drei?

Это тот, кто командует на платформе…

– Nein!.. Nun uns zwei! Нас только двое!

Я указываю ему на Лили и на себя… Он еще пялится… на орла, на печать, на свастику…

– Gut!

Только бы взобраться!.. Он принимает нас, но с другой стороны, с другого перрона… там уже трое незнакомцев, с противоположного борта, которые тоже должны быть «особыми»… о, держись с достоинством!.. Взлетаем одним прыжком, все пятеро!.. А теперь – будь что будет!.. Мы почти спасены!.. И это благодаря моей инициативе!.. И повязке! И печати!.. Тот, кто читал эту бумажонку, должно быть, унтер-офицер? Так мне кажется… не вижу его нашивок… весь перепачканный, как и другие, смазкой и копотью… до предела! Дым так и валит на них сверху!.. Они готовы нас принять… Мы навалились… другие… bitte! bitte! Нескончаемая свалка! Они не влезут никогда! Никогда!.. У вагонов творится такой же кошмар, они должны протиснуться в двери или в разбитые окна или быть раздавленными задними… видны только голые ноги из окон, с них наверняка стянули обувь на какой-то станции… а может, это трупы? Они обычно колышутся… гусеница состоит из шести деревянных вагонов, плюс платформы, нулевой класс, понятно… они должны бы валяться где-нибудь на свалке… но их поставили на колеса… я спрашиваю у соседей, откуда они?… Прямиком из Берлина!.. Вместе с ранеными после недавних бомбардировок… эвакуируются!.. Эвакуируются!.. Конечно же, многие помирают в дороге, их оставляют на каждой станции… с превеликим трудом извлекают из вагонов… подтверждение того, почему поезд представляет собой поистине странное зрелище, весь ощетинился голыми пятками, черепами и руками трупов… а еще винтовками, прислоненными к окнам… и все это движется на Росток!.. Там у них, по-видимому, полно раненых… особенно много пациентов для хирургов… этот поезд уже набит до отказа, он не остановится больше нигде… прямиком на Росток!.. Они знают свое дело!.. Тамошнему госпиталю я не очень-то доверяю… это способ освободиться… отослать гнить подальше… вполне в немецком духе… ни санитаров, ни врачей… я там был, со своей повязкой, быть может, я мог бы чем-нибудь помочь?… Ach, kein sum! Ax! He стоит труда. Этот унтер наверняка знает, что не стоит труда… артиллеристы сломали по меньшей мере сотню рук… А ну-ка! Смелее! Ну-ка! И все время кто-то цепляется!.. На каждой станции… в минном заграждении!.. Один вагон был взят и четвертован! Выпотрошен!.. Полный живых, которые выбирались оттуда… которые лежали под другими, под кучей трупов… унтер объясняет, что в этой гусенице полно липовых мертвых, безбилетников и безбилетниц, которые используют шанс… покинуть Берлин!.. Которые намереваются попасть в Росток!.. Стараются попасть в Росток!.. Я не понимаю, почему мы не трогаемся? Коксом уже загрузились, черт подери! Весь тендер завален!.. И водой запаслись! Нет больше ни начальника вокзала, ни железнодорожников… машинист сам все решает… что же произошло?… Русские?… Унтер не знает… он знает, что телеграф больше не работает, телефон тоже, что поворотный круг не действует… город кажется безлюдным… Русские? Никто их не видел… Тогда что? Тогда в Росток, напрямик, без остановки!.. Потому что все вагоны переполнены, наверняка, немыслимо никого больше взять, лучше пропустить семь… восемь станций… проглотить, образно говоря, двадцать станций сразу!.. Прибыв на место, увидим тех, которые смогут выйти… а остальные… там видно будет, что можно сделать… у них там должны быть, как будто, санитары и носильщики… двигаясь с малой скоростью, оперируя вручную поворотными кругами и знаками, потеряем часов пять… быстрее на коксе нельзя… чуть-чуть просыпалось снега, однако на дворе ноябрь,[18] снежная пыль… это странная зима… холодно, но всего-то минус пять… кажется, что она нагрянет в один момент… вон машинист подает нам сигнал… весь кокс у него!.. Мы тоже готовы!.. Никому не удалось вскарабкаться, за исключением тех троих, что устроились раньше нас… Подумать только, вторая платформа, что следует сразу за тендером, намного меньше задымлена, чем наша… больше всего копоти приходится на хвост поезда… но о перемене места вопрос не стоит! Отторгнутые от платформы все еще скулят, стонут, умоляют… для них еще ничего не закончилось!.. Они ждут следующего поезда… Пых! Пых!.. Поехали!

– До свиданья, Ля Вига! Не уходи отсюда! Если там можно проехать, мы сразу же за тобой вернемся!

Он плачет, видя, что мы уходим, он не верит… мы тоже плачем… но я говорю искренне, рассудительно, я вовсе его не обманываю!.. Будем пытаться, искать возможность не упустить… свой маленький шанс?… Животные для этой цели более приспособлены, они сразу знают, что возможно, а что нет… Мы колеблемся, мямлим, бредем ни шатко ни валко, опьянение сбивает нас с толку… мы проживаем почти семь кошачьих жизней, и, что очевидно, мы в семь раз глупее, чем кошки… Ну вот, проблема Ростока и этих вагонов… прежде всего следует, и это самое существенное, не ошибиться, переводя стрелки… чтобы не полететь вверх тормашками… унтер этого тоже опасается…