Рифмы - [5]

Летят колесницы по пыльному полю, над полем летят сердца. Узнаешь ли мужа в свирепом воине? В вознице узнаешь отца? Вот пращники, лучники и щитоносцы, я слышала ночью, как меч твой кричал, сатанел в своих ножнах, и требовал битвы. А наши молитвы безумными птицами к небу летят. Кто кружит сейчас над твоей головой — орёл или ворон? Быть может, давно уж пируешь в небесной Валгалле, в чертоге убитых… Три тысячи лет длится битва, пять тысяч — никто не сильней. А волосы женщин — из золота в платину — стали длиннее, ценней.

Да, женщины ждут. Молча терпят беду, пока не сорвётся с губ протяжная песня, подобная стону. В ней мы проклянём мир мужской, сотворённый всесильною палицей Индры, его пригвоздившей ко дну изначальных вод. А время идёт, и течёт, и не лечит. Сидят, обнимают друг друга за плечи — любовница рядом с женой. Родной, проклинаю оружие — то, что движет твоею рукой, и битву твою проклинаю. Прошу, возвращайся домой!

Три тысячи лет, и пять тысяч — мне снится лишь рыцарь, слетевший с седла. Лежит, только конь его скачет по кругу… Сегодня же я не спала. Мне б выпростать руки, подставить под снег их. Мне сил бы — да где же их взять?… Вернёшься, расскажут тебе, как ждала я, и как перестала ждать.

PERFECT

Сколько помню, всегда она недовольна. Вроде красива, вроде умна, и никогда не бывала одна, хорошие люди с ней дружбу водили, мужчины первыми не уходили, даже матери одобряли, сыновей своих доверяли. Только не знали, что под подушкой у неё спрятана плётка, а на внутренней стороне лба выжжено калёным железом слово perfect, драгоценное слово, золотым леденцом во рту перекатывается, не выплёвывается, не проглатывается. И всё ей кажется, что должна она быть не такая, как есть, а какая-то другая, улучшенная. До пояса волосы, посветлее, рост повыше, образ поярче, аргентинское танго, глубокий голос, талия 62 к девятому мая, IQ 162 к тридцати годам. Освоить камасутру, цигун и кунгфу, четыреста шелковых платьев в шкафу, во всех смотреться как принцесса Диана, а чувство голода заменить чувством юмора. Даже родной город тугим обручем жмет виски, недовольное сердце берет в тиски. Но куда бы она не ушла, не уехала — всё без мазы, потому что на глазах — зеркала, глядящие строго вовнутрь.

Время по циферблату круги мотало, а ей всё так же, всего ей мало. Любили её, а она скучала, в постели толком и не кончала, вот, думает, сделаюсь совершенной сначала. А губы — горькие, как полынь, и на душе лежит тяжелая, слоистая мгла. Сегодня больно, назавтра рада, у самого рая, у самого ада, в зеркальце глядя — не здесь, не там. Зовут по клубам, зовут по гостям, но абонент недоволен, абонент в дисконнекте, абонент замурован в зеркальной спальне, и голос сорван. Играет с тетрадкой, играет с плёткой, игрой недовольная, слезоточивая, стихоплётка. Вон ангел её, деревянный, висит в изголовье. Куда он смотрит резными своими глазами? Видимо, тоже собой недоволен он, делом занят.

Короче, если сейчас она рядом с тобой — будь другом: обними покрепче. Назови совершенной, назови безупречной. Она не поверит, но станет легче.

СКЕЛЕТЫ В ПОСТЕЛИ

Можешь даже не отвечать, что никаких женщин не было — тут всё против тебя свидетельствует. Покрывало это жуткое, с розами. Кажется, сдернешь его, и скелеты из постели так и посыпятся. Или ваза синяя, безвкусная совершенно. Ей что, так много цветов дарили? Другая твоя, видимо, по полдня у зеркала на пластмассовом круге крутилась. Хотела талию себе накрутить, которой у неё никогда не было. А ещё была Королева пряностей. Тмин, кориандр, корица… Ты её, небось, прямо в кухне — подойдешь сзади, пока она мясо ломтями нарезает. Я уже не говорю про ту озабоченную, про все эти ошейники в нижнем ящике. Возбуждает, наверное, да, но лично я на себе всё это плохо представляю. Хотя если бы ты начал… Не знаю, наверное. Ну ты ведь любишь таких, странных. Я бы даже сказала — ебанутых. Чего стоит сумасшедшая, от которой ворона осталась. Я до сих пор уснуть боюсь, пока три раза окно не проверю. Вообще, я понимаю, конечно, чего они все так по тебе пёрлись, хоть ты и молчишь вечно. Чего говорить — перед тобой любая на колени встанет, возьмёт по первому намёку. Не знаю только, за что ты их всех прикончил? Надеюсь, не за то, что я сейчас собираюсь сделать.

ЗАБУДЬ ИМЕНА

Будь мне верен, забудь имена Рая и Ада. Утром женщины снова пойдут за водой, громыхая ведрами, перекрикивая друг друга. Ночью я отравила все городские колодцы.

Вот женщина моет старое тело, устало трёт у себя подмышкой. Вот женщина моет сильное тело, радостно плещет себе между ног. Вот женщина кормит дочку, ласково смотрит, как та сосёт из налитой груди ядовитое молоко. Разве моя вина, что в городе женщин нет больше мужчин? Ты один.

Будь мне предан, и я не предам твоё тело земле. Я сама отнесу тебя в лес. Зайцы будут покусывать бледные пальцы. Хвостом лиса смахнет листву с твоего лица. Я же выплету яркие травы из тусклых волос, вышепчу море из ушных раковин, высосу семя твоё и засею им новый город. В нём будут только мужчины, и я одна. Разве моя вина?

Я же просила тебя, забудь имена.

ВСЕХ ТВОИХ РЫЖИХ