Ричард Львиное Сердце - [68]

— О, Боже! — вскричал он, весь объятый горем. Господи! Видишь ли, Жанна, в какие сети запутал я нас обоих, тебя — в одни, себя — в другие! Ни я не могу помочь тебе, связанной по рукам святым делом, ни ты сама, попавшая в ловушку по моей вине. Что мне делать? О, грехи мои, грехи! Я кричал: «Да!» А Бог вступился и сказал: «Нет, король Ричард, нет!» Грех — мой, а бремя греха — твое. О, не ужасно ли это?

Подняв глаза, Жанна улыбнулась ему прямо в лицо и сказала:

— Неужели ты думаешь, что такое уж это тяжелое бремя — быть матерью твоего сына? Неужели ты думаешь, что после этого люди могут отнестись ко мне грубо? Неужели ты можешь допустить, что в моей дальнейшей жизни не будет воспоминания, которое усладит мне долгие дни?

С величайшей гордостью смотрела на него Жанна, все время не переставая улыбаться. Закинув руки кверху, она соединила их, как венец, над его челом.

— О, моя драгоценная жизнь! О, моя гордость, мой повелитель! — ворковала она. — Пусть будет со мной, что будет! Я теперь богата превыше всех моих желаний: мое смирение не было угодно Богу. Пусти же меня воздать Ему хвалу!

Но он не пускал ее и все глядел на нее пристально, борясь с самим собой.

— Жанна! Я принужден жениться! — вдруг воскликнул он.

— В добрый час, господин мой! — отозвалась она.

— Проклятый час! Ничего, кроме дурного, он не принесет!

— Господин мой! — заметила Жанна. — Ты поклялся служить святому делу.

— Сам знаю хорошо! — возразил он. — Но человек делает, что может.

— А мой король Ричард — что хочет, — промолвила Жанна.

Он обнял ее и отпустил. Она ушла.

Куча всяких дел лежала на плечах Ричарда — дела его нового и старого королевства, дело Гюя, дела военные, женитьба. Но главным, первым делом было для него устроить Жанну. Он удалил ее из дома молодой королевы; он дал ей отдельный дом, отдельное хозяйство в Лимазоле. Славное это было местечко с видом на море, на корабли. Белый квадратный дом глубоко тонул в целом лесу мирт и олеандров. Опять у «графини Пуату» был свой дворецкий, свой духовник, свои почетные дамы.

Покончив с этим, Ричард назначил свою свадьбу на день святого Панкратия, приказал оснастить, снарядить и вывести в море корабли. В ночь на святого Панкратия он велел позвать к себе аббата Мило:

— Скорей, скорей!

Когда Мило вошел к нему, Ричард шагал по комнате большими, но ровными шагами, строго соразмеряя их с каменными плитами. Он был погружен в это лихорадочное благоговение еще несколько минут после того, как вошел его духовник. Добряк, видя его глубокую задумчивость, стоял терпеливо у порога.

Вдруг Ричард заметил его, остановился на полпути и, взглянув ему в глаза, сказал:

— Мило! Ведь воздержание, полагаю, — высшая добродетель?

Мило приготовился распространиться.

— Без сомнения, государь, без сомнения, — начал он. — Ведь из всех добродетелей это наименее удобная. И в самом деле, святой Златоуст даже объявил…

Но Ричард перебил его:

— Ну, и ее предписывают, Мило, духовенству многие достопочтенные папы и патриархи?

— Нет, государь! — воскликнул Мило. — Distinquo: надо различать. Есть на это и другие причины. Сказано в Писании: «Стремитесь и достигнете!» Ну, так вот: никто из мужчин не может стремиться к желанной награде, если у него на шее женщина. На это есть две причины: первое — то, что женщина всегда лишняя обуза; а второе — что она, женщина, уж так сотворена, что непременно потребует и своей доли в добыче, как только ее носильщик достигнет награды. Но, насколько я понимаю, это не входит в предначертания Господа.

— Но потолкуем о делах мирян, — рассеянно перебил его король. — Если кто из них пустится на состязание, разве ему не следует соблюдать девство?

— Конечно, повелитель мой, — отвечал аббат. — Только если это возможно. Ведь это не так-то удобно.

— Как так?

— Господин мой! Да ведь если бы все миряне хранили девство, скоро на свете вовсе не осталось бы мирян, а стало быть, перевелось бы и духовенство. Такого положения дел святая церковь не предвидела. Сверх того, сей мир — царство мирян, а духовенство — не от мира сего. Ну, а сей мир слишком прекрасен, чтобы ему запустеть. Вот Господь и заповедовал человеку приятный путь.

— Путь горя и стыда! — вставил король.

— Нет, государь: это — путь честный! И не один я ликую, что этот путь лежит теперь перед вашей милостью.

— Обязанность короля — разумно управлять собой (заплативши долги) и разумно править своим народом. Положим, он должен позаботиться о наследниках, коли их нет. Но если таковые есть, так чего ж ему еще хлопотать? Почему его сын должен быть лучшим королем, чем, например, его брат?

— Господин мой! — наставлял Мило. — Король, уверенный в себе, захочет обеспечить себе и потомство. Это ведь тоже входит в обязанности короля…

— А кто уверен в себе! — угрюмо перебил его Ричард.

Он отвернулся и пожелал аббату спокойной ночи. Но не успел тот откланяться, как король прибавил:

— Завтра я женюсь!

— В том все мои благочестивые надежды! — подхватил добряк. — Тогда и у вашей милости явится более надежная опора в будущем, чем брат вашей милости.

— Ступай-ка себе спать, Мило, — проговорил Ричард. — Оставь меня одного!