Ричард III - [5]
Во дворе ожидал Джордж. Кларенс стоял, заложив руки за спину и переминаясь с пятки на носок. Кажется, он немного нервничал. Рядом с ним застыл в небрежной позе невысокий худой человек. Если бы не висящий на бедре меч и графская цепь, возлежавшая на плечах незнакомца, Ричард никогда не заподозрил бы в нём рыцаря. Он не мог понять почему, но мужчину хотелось немедленно обвинить в каком-нибудь заговоре.
Дик начал было обдумывать эту мысль, но его заметил брат и резко выкрикнул:
— Наконец-то! Мы с графом тебя заждались.
— Прошу извинить меня, — Ричард поспешил к ним и раскланялся.
— Дикон, позволь представить тебе нашего кузена, — Джордж скривил губы. Долгие ожидания всегда раздражали его. — Ричард Невилл, шестой граф Солсбери и шестнадцатый граф Уорвик.
Глостер приложил правую руку к груди в знак сердечной радости от вверения опекуну своей дальнейшей судьбы. Хотя Уорвик являлся его роднёй и ярым сподвижником герцога Йорка, их жизненные пути не пересекались до этого момента. Вероятно, Кингмэйкер считал излишним дарить внимание ребёнку.
— Рад знакомству, граф, — Дик позволил себе улыбнуться. Отразившийся от богатой графской цепи солнечный луч ударил в глаза, заставив сощуриться. В носу неожиданно защипало, и в следующее мгновение герцог Глостер неблаговидно сморщился и громко чихнул.
Шипение, послышавшееся вслед за этим, могло принадлежать только Джорджу или клубку гадюк, если бы тому позволили свиться во дворе замка. А вот Уорвик рассмеялся и, как показалось Ричарду, вполне искренне. Дик настолько удивился этому, что не удержал чих и во второй раз.
— Дорожная пыль, герцог, — кузен развёл руками.
Смех у него оказался тихий — в толпе не расслышишь — и мелодичный. А улыбка, возникшая на тонких губах, — располагающей. Вблизи отталкивающее впечатление, которое производил создатель королей, никуда не делось. Однако узкое лицо стало приятнее и старше. В хитром прищуре виделась ироничность. А взгляд вместе со скрытым лукавством выдавал незаурядный ум. Дик согласился с оценкой Эдуарда: этот человек жаждал власти и вместе с тем мог научить многому.
— Рад знакомству, — продолжил тем временем Уорвик. — Король очень хорошего мнения о ваших способностях, Ричард. Весьма надеюсь убедиться в том лично.
Дик почтительно склонил голову.
— К сожалению, я не смогу сопровождать вас, но прибуду в замок, как только позволят дела, — Уорвик говорил им обоим, но у Ричарда складывалось впечатление, словно граф обращался к нему одному. Мельком глянув на Джорджа, мальчик понял: тот ощущает то же самое.
Закончив речь, опекун раскланялся с подопечными и удалился.
— Какой приятный человек, — заметил Джордж.
Ричард посмотрел на брата, вздёрнув бровь, и проговорил, не скрывая удивления:
— Да? А мне он показался кем-то сродни хорьку.
— Это говорит лишь о твоём неумении разбираться в людях! — махнул рукой Кларенс.
Дик неопределённо повёл плечом. Спор не дал бы ничего.
— И, знаешь, — протянул Джордж, провожая взглядом последнюю поклажу. Эдуард позаботился и об их вещах, и о предметах быта. По его мнению, принцы крови не должны испытывать затруднений. — Пока хорёк считает курятником ланкастерскую свору, он весьма полезен.
И с этим тоже спорить не тянуло, хотя от столь грубых слов Дика заметно передёрнуло. Они не сочетались с выстраиваемым в мечтах королевством нового Артура. А уж с понятием чести истинного рыцаря — тем более.
— Коня! — приказал Дик, отвернувшись от брата.
Ты не дождёшься Эдуарда? Он ведь обязан спуститься и проводить нас.
— У короля много дел, — выкрикнул Ричард, взлетая в седло гнедого пятилетки. — Да и нам пора.
Он сжал коленями лошадиные бока, перехватил повод одной рукой и сверху вниз глянул на герцога Кларенса. Тот выглядел обиженным и оскорблённым одновременно. Но, в конце концов, если брат желал проститься, стоило идти самому. Бездельничаешь — значит, теряешь, как говорят простолюдины.
Губы Дика растянулись в ехидной усмешке. Конь, почувствовав настроение всадника, затанцевал на месте, и это окончательно вселило решимость для осуществления маленькой мести:
— К тому же я с ним уже простился!
Дик встряхнул головой и послал скакуна в галоп. Запряжённые в повозку кони нервно заржали, когда буквально перед их мордами пронеслось воплощённое безумие и мелькнул вороной хвост. В свете проглядывавшего из-за облаков солнца гнедой показался ярко-рыжим или даже золотым.
Кто-то из слуг выругался, но не раздражённо, а так — приличия ради. Вот Джордж наверняка злился по-настоящему, но оглядываться в его сторону Ричард не желал. Впереди ожидали взрослая жизнь, новые свершения и победы.
Дорога... Отвратительная, нудная, долгая и безразличная. А когда из серого марева, заменявшего небо, начинал накрапывать холодный моросящий дождь — вконец невыносимая. Старая ещё римская кладка давно вросла в землю. Кони переставляли копыта с характерным чавкающим звуком. Скользили и рисковали переломать ноги.
Приходилось плестись шагом и очень осторожно. Гнедой раз уже потерял подкову, и пришлось заезжать в ближайшую деревню к кузнецу, а потом выслушивать недовольное бурчание Джорджа. Впрочем, брат и так пребывал не в лучшем расположении духа. Долгое нахождение в седле его утомляло, тряска в повозке или карете раздражала, а характер портился с каждой новой милей.
«Метро 2033» Дмитрия Глуховского – культовый фантастический роман, самая обсуждаемая российская книга последних лет. Тираж – полмиллиона, переводы на десятки языков плюс грандиозная компьютерная игра! Эта постапокалиптическая история вдохновила целую плеяду современных писателей, и теперь они вместе создают «Вселенную Метро 2033», серию книг по мотивам знаменитого романа. Герои этих новых историй наконец-то выйдут за пределы Московского метро. Их приключения на поверхности Земли, почти уничтоженной ядерной войной, превосходят все ожидания.
Денису исполнилось тринадцать, когда в Москве образовалась Новая Зона, а он потерял родителей в погибающем городе. Даже трех месяцев в эпицентре катастрофы оказалось достаточно, чтобы навсегда изменить ребенка. Если бы не легендарный сталкер Ворон, вывезший мальчика из бывшей столицы, быть ему эмиоником – существом, идеально приспособленным для жизни в периметре, но уже не являющимся человеком. А так, по прошествии пяти лет, Денис – член клана Доверие, способный с одного взгляда распознать свойства артефакта или аномалию, а также чувствовать эмоции окружающих людей.
Зона затаилась внутри периметра, эмионики обосновались в небоскребах Москва-Сити и вот уже три месяца никак не заявляют о себе. Они выжидают. В этом уверены и глава Института Исследований Зоны Шувалов, и Ворон с Денисом. Однако не только странное поведение могущественных хозяев Москвы беспокоит их. Некто целенаправленно прореживает ряды сталкеров, убивая даже тех, кто ходил в периметр лишь единожды. Неизвестные многочисленны, неуловимы и кровожадны. Они не оставляют следов, кроме едва заметных царапин на полу.
Прошло четыре года с тех пор, как в Москве в последний раз видели эмиоников. «Дети Зоны» не выродились, не умерли и не исчезли каким-либо образом, но, кажется, перестали проявлять интерес к людям и жизни за пределами периметра.Так ли обстоят дела на самом деле или обладающие особыми психическими способностями существа, идеально приспособленные для жизни в Зоне, но уже не являющиеся людьми, лишь затаились, чтобы нанести сокрушительный удар и раздвинуть границы Зоны, предстоит выяснить лидерам клана «Спасение» Денису Сторожеву и Игорю Ветрову, легендарному сталкеру по прозвищу Ворон.Дело усугубляется появлением группы «Белых сталкеров» – террористической организации, называющей себя армией Зоны и слугами эмиоников.
Спокойная жизнь в подмосковном поселке изменилась в одночасье с появлением на болоте кровожадной твари. С ней не могут сравниться даже волкодлаки, время от времени пробирающиеся на территорию поселка. Противостоять зову твари не удается никому. Но Тимур, кажется, нашел способ. Взяв с собой двух друзей, он отправляется в Москву, где надеется отыскать помощь.
Благодаря договору, заключенному с эмиониками, ИИЗ далеко продвинулась в области исследования аномалий, однако Москва подбрасывает новые сюрпризы. Происходит неожиданное локальное расширение Зоны на восток, которое с огромным трудом удается подавить объединенными силами людей и эмиоников, и ее угнетение на западе. В периметре возникают «островки» незараженной территории. ИИЗ совместно с ЦАЯ, а также сталкерами Вороном и Денисом пытаются понять их природу и постепенно приходят к выводу, что виной всему не естественные процессы, а чья-то злая воля.
В 1-й том Собрания сочинений Ванды Василевской вошли её первые произведения — повесть «Облик дня», отразившая беспросветное существование трудящихся в буржуазной Польше и высокое мужество, проявляемое рабочими в борьбе против эксплуатации, и роман «Родина», рассказывающий историю жизни батрака Кржисяка, жизни, в которой всё подавлено борьбой с голодом и холодом, бесправным трудом на помещика.Содержание:Е. Усиевич. Ванда Василевская. (Критико-биографический очерк).Облик дня. (Повесть).Родина. (Роман).
В 7 том вошли два романа: «Неоконченный портрет» — о жизни и деятельности тридцать второго президента США Франклина Д. Рузвельта и «Нюрнбергские призраки», рассказывающий о главарях фашистской Германии, пытающихся сохранить остатки партийного аппарата нацистов в первые месяцы капитуляции…
«Тысячи лет знаменитейшие, малоизвестные и совсем безымянные философы самых разных направлений и школ ломают свои мудрые головы над вечно влекущим вопросом: что есть на земле человек?Одни, добросовестно принимая это двуногое существо за вершину творения, обнаруживают в нем светочь разума, сосуд благородства, средоточие как мелких, будничных, повседневных, так и высших, возвышенных добродетелей, каких не встречается и не может встретиться в обездушенном, бездуховном царстве природы, и с таким утверждением можно было бы согласиться, если бы не оставалось несколько непонятным, из каких мутных источников проистекают бесчеловечные пытки, костры инквизиции, избиения невинных младенцев, истребления целых народов, городов и цивилизаций, ныне погребенных под зыбучими песками безводных пустынь или под запорошенными пеплом обломками собственных башен и стен…».
В чём причины нелюбви к Россиии западноевропейского этносообщества, включающего его продукты в Северной Америке, Австралии и пр? Причём неприятие это отнюдь не началось с СССР – но имеет тысячелетние корни. И дело конечно не в одном, обычном для любого этноса, национализме – к народам, например, Финляндии, Венгрии или прибалтийских государств отношение куда как более терпимое. Может быть дело в несносном (для иных) менталитете российских ( в основе русских) – но, допустим, индусы не столь категоричны.
Тяжкие испытания выпали на долю героев повести, но такой насыщенной грандиозными событиями жизни можно только позавидовать.Василий, родившийся в пригороде тихого Чернигова перед Первой мировой, знать не знал, что успеет и царя-батюшку повидать, и на «золотом троне» с батькой Махно посидеть. Никогда и в голову не могло ему прийти, что будет он по навету арестован как враг народа и член банды, терроризировавшей многострадальное мирное население. Будет осужден балаганным судом и поедет на многие годы «осваивать» колымские просторы.
В книгу русского поэта Павла Винтмана (1918–1942), жизнь которого оборвала война, вошли стихотворения, свидетельствующие о его активной гражданской позиции, мужественные и драматические, нередко преисполненные предчувствием гибели, а также письма с войны и воспоминания о поэте.
Иван Данилович Калита (1288–1340) – второй сын московского князя Даниила Александровича. Прозвище «Калита» получил за свое богатство (калита – старинное русское название денежной сумки, носимой на поясе). Иван I усилил московско-ордынское влияние на ряд земель севера Руси (Тверь, Псков, Новгород и др.), некоторые историки называют его первым «собирателем русских земель», но!.. Есть и другая версия событий, связанных с правлением Ивана Калиты и подтвержденных рядом исторических источников.Об этих удивительных, порой жестоких и неоднозначных событиях рассказывает новый роман известного писателя Юрия Торубарова.
Книга посвящена главному событию всемирной истории — пришествию Иисуса Христа, возникновению христианства, гонениям на первых учеников Спасителя.Перенося читателя к началу нашей эры, произведения Т. Гедберга, М. Корелли и Ф. Фаррара показывают Римскую империю и Иудею, в недрах которых зарождалось новое учение, изменившее судьбы мира.
1920-е годы, начало НЭПа. В родное село, расположенное недалеко от Череповца, возвращается Иван Николаев — человек с богатой биографией. Успел он побыть и офицером русской армии во время войны с германцами, и красным командиром в Гражданскую, и послужить в транспортной Чека. Давно он не появлялся дома, но даже не представлял, насколько всё на селе изменилось. Люди живут в нищете, гонят самогон из гнилой картошки, прячут трофейное оружие, оставшееся после двух войн, а в редкие часы досуга ругают советскую власть, которая только и умеет, что закрывать церкви и переименовывать улицы.
Древний Рим славился разнообразными зрелищами. «Хлеба и зрелищ!» — таков лозунг римских граждан, как плебеев, так и аристократов, а одним из главных развлечений стали схватки гладиаторов. Смерть была возведена в ранг высокого искусства; кровь, щедро орошавшая арену, служила острой приправой для тусклой обыденности. Именно на этой арене дева-воительница по имени Сагарис, выросшая в причерноморской степи и оказавшаяся в плену, вынуждена была сражаться наравне с мужчинами-гладиаторами. В сложной судьбе Сагарис тесно переплелись бои с римскими легионерами, рабство, восстание рабов, предательство, интриги, коварство и, наконец, любовь. Эту книгу дополняет другой роман Виталия Гладкого — «Путь к трону», где судьба главного героя, скифа по имени Савмак, тоже связана с ареной, но не гладиаторской, а с ареной гипподрома.