Ричард I Львиное Сердце - [50]

Именно Иоанн, который скомпрометировал себя изменой и нерассудительностью, уже с 1197 года становится официальным престолонаследником. То, что Артур в то время находился под опекой Филиппа, вероятно, не имело решающего значения, так как уже год тому назад произошел случай, показавший, что у бретонца не осталось больше никаких шансов на престол: вызвав в 1196 году своего тогда уже девятилетнего племянника, Ричард удалил его от Филиппа. Это имело смысл лишь в том случае, если существовала возможность того, что в качестве правозащитника выступит французский король. Наверное, маневр 1190 года был впоследствии разгадан бретонцами. Тогда Артур, как перед ним и Иоанн, нашел свою дорогу назад к Ричарду и, таким образом, мог бы быть в его распоряжении в 1199 году. Но ничто не говорит о том, что после 1190 года Ричард тоже только выбирал между Артуром и Иоанном: он неизменно покровительствует Иоанну, тогда как провозглашение престолонаследником Артура было лишь временным соглашением, о чем нетрудно догадаться. То, что это решение как нельзя лучше учитывало нужды государственной безопасности, означало, что поведение, на первый взгляд непонятное, не следует воспринимать как бессмысленное и безответственное. Уловка тем эффективнее, чем меньше шансов сразу же ее разгадать.

Наш последний скользящий луч в этой связи должен коснуться королевы-матери. В конце она активно выступает за Иоанна против Артура, и мы видим ее в начале правления Ричарда в раздумьях об Иоанне. Биографы Элеонорысклонны без достаточных оснований объяснять все решения Ричарда ее влиянием на него, не задаваясь вопросом, почему ей, всегда помогавшей хорошими советами, которыми он всегда пользовался, не удалось убедить своего сына исполнить столь важную королевскую обязанность, как решение вопроса о престолонаследии перед выступлением в крестовый поход. И так как провозглашение Артура престолонаследником произошло, конечно же, не по ее инициативе, напрашивается вывод о том, что Ричард был далеко не таким послушным сыном, каким его считали. Однако, по-видимому, преобладает ошибочное мнение: мол, когда он принимал решения, не посоветовавшись с ней, то ничего хорошего из этого не выходило. Но, несмотря на это, личность Элеоноры представляется достаточно значительной, чтобы уделить ей некоторое внимание.

Алиенор, как ее называют в источниках, родилась, вероятно, в 1122 году. Она была внучкой знаменитого Вильгельма IX Аквитанского, и к ней перешло право на Тулузское графство, которое тот получил от своей супруги. Претендовали на эту территорию по очереди оба супруга Элеоноры и — еще упорнее — ее сын Ричард. Так как ее отец умер незадолго до ее первого бракосочетания в 1137 году, то к моменту свадьбы с лишь ненамного старшим ее французским престолонаследником Людовиком, она уже успела стать герцогиней. А так как во время торжественного переезда новобрачных из Бордо на север умирает и Людовик VI, то несовершеннолетняя супружеская чета вступает в Париж как король и королева. Для небольшого французского королевства настают бурные времена, и за начавшиеся вскоре военные невзгоды ответственность вполне справедливо возлагают на юную Элеонору. Судя по описаниям, она была чрезвычайно красивой женщиной, и проходят годы, прежде чем преданный ей Людовик сумеет найти в себе силы переключиться в вопросах политики на советника, которого завещал ему отец, аббата Сюжера Сендениского. Истории о супружеской неверности Элеоноры — большинство из них относится ко времени второго крестового похода — проверить невозможно. Но в том, что она, как рассказывают, часто жаловалась, что вышла замуж за монаха, — так как Людовик был очень набожным, — находит отражение совершенно иное, отличное от господствовавшего в Иль-де-Франс в первой половине столетия мироощущение. К культурному своеобразию юга, чье превосходство в искусстве убедительно и по сию пору, относилась и совершенно светская, враждебная церкви культура миннезингеров с ее особым пониманием любви. Большая свобода нравов определялась уже самими культурными традициями, отсюда же проистекало главенствующее положение жены над мужем и высокая степень ее самостоятельности. Мы узнаем, и это совершенно необычно, что во время семейного кризиса в Антиохии именно она заводит речь о расторжении брака, и как знать, не она ли выступила инициатором развода в 1152 году, которого Людовик все-таки добился якобы ввиду отсутствия престолонаследника. Уже спустя два месяца, вероятно, в возрасте 30 лет, она выходит замуж за девятнадцатилетнего Генриха Плантагенета. Это, по-видимому, указывает на предварительное соглашение, и в этой связи его несколько неожиданный приезд летом 1151 года в Париж с отцом, быть может, и был не чем иным, как подготовкой этого брака. Во всяком случае, насильно выдать замуж Элеонору никто бы не смог, поэтому, надо полагать, ей понравился будущий супруг. Ньюбург даже считает, что новый муж ей подходил больше. Ведь Генрих, несмотря на свою молодость, уже был незаурядной личностью. Неизвестно лишь, когда Элеонора впервые испытала на себе всю пагубную силу его характера.