Ричард I Львиное Сердце - [32]

Так много всего вокруг проблемы клятв. Но, как ясно из приведенного выше материала, нет никаких доказательств того, что среди многочисленных клятв, принесенных Ричардом в пуатунский период, была хоть одна, касавшаяся Алисы. Так что трудно говорить о прямом обмане Филиппа. Остается лишь заподозрить потерю соответствующих документов, а если пойти дальше, то и причастность к этому самого Ричарда. Но ничего подобного о передаче Ричарду Генрихом VI английского лена мы не найдем и в солидных источниках, которые нельзя упрекнуть в чрезмерной доброжелательности к Ричарду и на которые ссылается Говден. Да и детальное изучение иных документов, к которым Ричард и вовсе не мог иметь доступа, убеждают в том, что, даже если бы нашлись эти якобы утерянные договоры, они едва ли добавили что-либо существенное к вырисовавшейся ситуации.

Здесь следует еще упомянуть об одном курьезе, который встречается сразу в двух источниках и который значительно усложнял положение Ричарда, предоставляя в руки Франции крупные козыри. Речь шла о том, что тот уже состоял с Алисой в браке. В уже упоминавшейся песне «S’ieu fos aissi», написанной в 1188 году, Бертран, всеми правдами и неправдами подстрекая Филиппа к войне, перед тем как помянуть клятвопреступника Ричарда и его наваррскую принцессу, приводит следующие аргументы: если, мол, тот забыл свой справедливый гнев из-за потерянных земель, то пусть, по крайней мере, вспомнит о своей сестре, которая по прихоти «maritz orgolhos»[37] так долго сидела в девках и не могла познать радостей супружеской жизни. Как известно, Бертран был поэтом и любил впадать в крайности, но смущает другое: нечто подобное, хотя и в более пространном изложении, можно встретить еще у одного поэта — автора исторического эпоса Philippidos Гийома Бретонского. У него Ричард сообщает французскому королю в Мессине буквально следующее:

Ipsa (Алиса) quidem nupsit mihi per sponsalia tantum,

Nil ultra; nec earn novi camaliter unquam[38].

И если на Алисе он был женат формально, — состоял в «незавершенном» браке, — то с Беренгарией он уже в священном союзе сочетался бы плотью, и поэтому такой брак был бы нерасторжим. Невольно приходит на ум едкое замечание Девиза о том, что по дороге на Кипр и до самой свадьбы Беренгария, которая пробыла какое-то время вместе с Ричардом в Мессине, «возможно», была еще девственницей.

Надо сказать, что во второй половине XII века церковное право еще строго не разграничивало помолвку и сам брак. Господствовало мнение, что половая связь, которой предшествовало взаимное волеизъявление партнеров о вступлении в брак, создавала презумпцию законного брака. И кто действительно стремился не давать повода для того, чтобы его считали женатым, тот должен был не только воздерживаться от половых сношений с невестой, но еще лучше, особенно в том случае, если та уже не девственница, вообще держаться от нее на почтительном расстоянии. И то, что Алиса содержалась под строгим надзором Генриха и даже после его поражения была передана не Ричарду, избавляло того от возможных подозрений. В свое время одна единственная ночь, разумеется, брачная, решила судьбу второго, уже нерасторжимого брака Филиппа. Благодаря папе Александру III, который был учеником Грациана, в обиход вошла довольно либеральная точка зрения относительно того, какой брак считать нерасторжимым. «Matrimonium initiatum»[39], то есть чисто договорный брак, мог быть расторгнут, тогда как «matrimonium consummatum»[40], состоявшийся брак, — уже нет. И если нас иногда поражает количество «разводов» в средние века, то этому в значительной мере способствовало существование непреодолимых препятствий к браку по причине родства и свойства, и для получения предлога для аннулирования нежеланного брака в родословных всеми правдами и неправдами задним числом отыскивались эти связи. В соответствии с доктриной противников Грациана, Петра Ломбардского (скончавшегося в 1160 г.) и молодой Парижской школы, в итоге потерпевшей поражение, между «sponsalia per verba di futura»[41], помолвкой, и «sponsalia per verba de praesenti»[42], самим браком, проводилась четкая грань. Полнота или неполнота заключения брака здесь уже не играли никакой роли, и недвусмысленное волеизъявление о заключении брака могло быть аннулировано лишь особым папским разрешением. А выдавать или не выдавать подобное разрешение, зависело целиком от папы, который таким образом получал в свое распоряжение мощное орудие политического давления. Нетрудно догадаться, что один и тот же случай мог в зависимости от обстоятельств рассматриваться как sponsalia per verba di futura, то есть как помолвка, в том смысле, какой мы вкладываем в это слово в наши дни, и как «matrimonium initiatum», то есть как вполне законный брак, что окончательно стирало любые вообразимые различия. Несомненно одно: ни один источник не заподозрил Ричарда в том, что его брак с Алисой состоялся.

Различная терминология, встречающаяся в источниках, объясняется не только тем, что авторам не было знакомо тогдашнее семейное право или их довольно смутным о нем представлении, или их приверженностью той либо иной доктрине, но и тем, конечно, что таким образом они могли по своему желанию превратить помолвку в нерасторжимый брак. И это вполне понятно, ведь политическим противникам нужны толкования, на которых можно построить убедительные обвинения в адрес своего врага. Но бросается в глаза то, что Ригор и Гийом Бретонский в Chronica, а также профранцузски настроенный Гервасий для определения статуса Алисы используют термин uxor (супруга) там, где бы мы ожидали увидеть sponsa (невеста). Выражения, встречаемые у других летописцев, не позволяют провести четкую дифференциацию, однако Говден в уже цитировавшемся описании Мессинского договора недвусмысленно дает понять: между Ричардом и Филиппом возникали отношения super matrimonio contrahendo