Ричард Длинные Руки — воин Господа - [16]

– Гм, – сказал я, – гм… Но с ними можно вот так? Напрямую?

– Разве что с гномами, – объяснил Беольдр. – Да с эльфами. Гномы да эльфы – просто лесной народ, а не какая-то нечисть. Потому с ними можно общаться, хотя священник и смотрит косо. Не запрещает, но и не разрешает.

– А как?

– Осуждает, – пояснил Беольдр. – Просто осуждает.

Я хотел почесать затылок, но железные пальцы со стуком ударились о стальной шлем. Впереди Беольдр остановил коня. Я видел, что он осматривался, не понял, в чем дело, пока не подъехал ближе. Тропку перегородила паутина. Серебристая паутина, на такую часто натыкаешься в подмосковных лесах. Симметричная, ажурная… нет, с нитями толщиной в палец не выглядит ажурной. Из «Что, где, когда…» знаю, что любая паутинка в сотни раз прочнее самой высокосортной стали того же диаметра, так что на преградивших дорогу нитях можно подвешивать целые гирлянды сверхтяжелых танков. А если еще и клей на нитях под стать паутине…

– Придется возвращаться до поворота, – зло сказал Беольдр. – Груженые кони не пройдут…

– Да и мы, – пробормотал я.

– В прошлый раз этого не было, – сказал Беольдр раздраженно. – Наглеет нечисть, наглеет….

– Что-то новое пробралось в эти леса?

– Как видишь.

Деревья с обеих сторон тропки стоят плотно, не продерешься. А продерешься, так дальше завалы, вывороченные деревья корнями кверху, вершинки – как нацеленные в тебя пики и острейшие сучья, что смотрят как рога носорогов, выискивая уязвимые места, чтобы вспороть брюхо мне и моему коню.

Я вытащил молот из мешка. Глаза Беольдра сузились, пальцы легли на рукоять меча. Рукоять показалась мне теплой, молот ластился, как верный пес. Я швырнул, держа глазами ствол в два обхвата, на уровне моих колен, если бы стоял на земле, именно там прикреплена самая толстая нить…

Молот вспорол воздух с треском взлетающей стаи голубей. Затем сильный удар, земля дрогнула, оглушающий сухой треск. Во все стороны брызнули оранжевые как медовые соты осколки, а могучий ствол подпрыгнул и осел на пень, затем начал медленно клониться в нашу сторону…

– Назад! – заорал Беольдр дико.

Поворачивать было некогда, он заставил коня пятиться, дерево падало, казалось, прямо на нас, я застыл с открытым ртом… Дерево с грохотом повалилось наискось тропинки. К счастью, в таких лесах ветки собираются как можно ближе к вершинам, чтобы захватить побольше солнца, так что дорогу сейчас преградило только толстое бревно, а ветки оказались там, дальше. Внизу из-под сбитой щепы злобно блестели остатки паутины, что-то зашелестело. Я увидел мохнатую ногу с коготками на концах. Нога выглядела размером с кошачью.

Беольдр слез с коня и, взяв под уздцы, заставил перебраться на ту сторону бревна. Я кое-как засунул трясущимися руками молот в мешок. Довыпендривался, идиот, позер. Конь за мной не шел, упирался, я изо всех сил тащил его за узду, едва не оторвал голову, и только тогда этот серый гигант изволил перешагнуть бревно, хотя ему с его ростом это проще, чем мне в моей бронетранспортерной броне.

Беольдр не промолвил ни слова. Я ехал за ним, стараясь понять, как он расценил мой поступок – как молодецкий или дурацкий? Конечно, с моей точки зрения понятно, что это за поступок, но здесь, в рыцарском мире, логика наверняка иная…

Из глубины леса то и дело раздавался далекий вой. Беольдр не обращал внимания, я наконец перестал вздрагивать, и тут Беольдр, не останавливая коня, спокойно вытащил меч. Я посмотрел на его металлическую фигуру, по коже пробежал озноб. Это он весь в железе, а я… все равно я голый даже в железе. И мне страшно.

За деревьями явно что-то пряталось. Нет, хуже: перебегало от ствола к стволу. Пока волки воют вдали, отвлекая внимание, мол, мы ж очень далеко, расслабьтесь, их сообщники уже тут, уже подкрадываются. Я начал всматриваться в полутьму, волосы зашевелились, словно прорастают, как при ускоренной съемке. Там не перебегало, а перебегали. Десятки странных тварей. Даже я, человек моего века, то есть без осязания, обоняния, с ослабленным зрением от сидения перед дисплеем и оглохший от рева hi-end колонок, чувствую со стороны этих существ не только смертельную угрозу, но даже смрад, слышу, как отвратительно шелестят их когти по мху и жухлым листьям, цокают по корням дерева, жутко скрипят, когда наступают на кости павших раньше, чем мы.

Моя рука суетливо вытащила молот – это уже рефлекс, но я усилием воли заставил ее сунуть обратно, а пальцам подняться к левому плечу. Рукоять меча ловко втиснула голову в ладонь, как преданный пес, выпрашивая ласку. Молот – могучее оружие, что-то вроде «стингера», а то и крылатой ракеты, но в ближнем бою он успеет «выстрелить» только один раз, слишком широкая и медленная у него «мертвая петля» и боевой разворот, мне бы больше подошел скорострельный «калаш»…

Я старался перебороть холодный ужас, привстал в стременах, чтобы казаться выше, взмахнул мечом, едва не срезав коню голову. Меч легок, но все же я чувствую в руке успокаивающую тяжесть, а по холодному лезвию проструились голубоватые змейки, ушли в рукоять, а я вроде бы ощутил прилив сил, в то время как ужас начал перерастать в злость.