Ричард Длинные Руки. Удар в спину - [2]

Келляве произнес с ноткой недоумения:

– Муж для маркизы почему-то много значит, кто бы подумал?.. Обычно для женщин значение имеет только размер его доходов, а также длина титула…

– Вы правы, сэр Гастон, – сказал я. – Но если маркиза так привязана к мужу, то без него ей будет не совсем. А это скажется на ее облике, что бросит некоторую тень на облик представляемой ею империи. Потому давайте думать, как ей помочь, потому что это в интересах нашей империи. Мне за державу обидно, а вам?.. Ладно, можете не отвечать.

Рокгаллер проговорил после паузы:

– Установить наблюдение за маркизой. С кем общается, кто к ней подходит… Даже кому кивнет, улыбнется. Как улыбнется.

– Привлечь магов, – предложил Келляве. – Чтоб никто незримником не прошел. У охраны есть амулеты?..

– Снабжены, – ответил я. – Спрошу у Карла-Антона.

Альбрехт прервал:

– Ваше величество, а почему его не позвали? Он как человек благородного происхождения вполне вхож в наш круг.

Келляве кивнул и добавил с уважением:

– К тому же так много сделал для нашей победы над филигонами!

Я сказал громко:

– Карл-Антон!.. Вы меня слышите?.. Повелеваю явиться на военный Совет в моем кабинете!

С минуту все сидели в тишине, наконец в дверь стукнули, заглянул Периальд.

– Ваше величество, – провозгласил он зычно, подражая то ли дворецкому, то ли церемониймейстеру, хотя вряд ли знает между ними разницу, – к вам сэр Карл-Антон!

– Пусть войдет, – распорядился я, отметив для себя, что Периальд назвал его сэром, а это значит, слух о благородном происхождении чародея уже пронесся по дворцу, а то и по городу.

Дверь распахнулась шире, Карл-Антон вошел все в том же плаще с откинутым на спину капюшоном, в шляпе с высокой тульей и в сапогах из грубой кожи.

На лицах собравшихся отразилось удовлетворение, маг еще в большей степени, чем они, верен одежде Севера.

Я кивнул чародею на свободное кресло:

– Садитесь, благородный сэр. У нас уже началось обсуждение, но пока ничего не решили. Дело в том…

Карл-Антон опустился в кресло, не снимая шляпы, обычаи гильдии, что даже выше законов, повелевают оставаться в шляпе. Держится, как заметил я, со скромным достоинством именно так, как от него и ждут.

Я пересказал суть проблемы, Альбрехт тихонько переговаривался с Келляве, Карл-Антон осторожно слушал и помалкивал, понимая деликатность своего положения, хотя тайна его благородного происхождения и раскрыта, но все же чародей, адепт нечистой магии, хотя и как бы на стороне церкви, но все-таки не совсем свой.

– Мне нужно подержать в руках то письмо, – проговорил он наконец. – Если без защитных заклятий, то могу узнать, кто отправлял… Или место, откуда…

Я кивнул Альбрехту, он быстро подошел к двери комнаты, куда отвел Жанну-Антуанетту, приоткрыл и крикнул:

– Маркиза!.. Ох, простите, я в задумчивости ничего не видел… Его величество изволит велеть вам со всей возможной скоростью доставить перед его как бы светлые очи то самое письмо… Но все же не торопитесь в таком деликатном деле…

Через минуту дверь распахнулась. Мимо Альбрехта промчалась с пунцовыми щеками Мария-Антуанетта, на бегу обеими руками подбирая длинный подол платья.

На этот раз Альбрехт проводил ее лишь вежливым поклоном, бегать несолидно даже герцогу, а уж тем более принцу, если это не на войне, конечно.

Хрурт едва успел распахнуть перед нею дверь. В коридоре мелькнуло удивленное лицо Периальда, которому едва не угодила в объятия.

Нас окатила волна нежных духов с примесью тепла ее тела.

Хрурт не успел закрыть дверь, как нечто огромное и тяжелое отпихнуло его, в кабинет ворвался Адский Пес с горящими, как раскаленные уголья, глазами.

– Ваше величество, – прокричал из коридора Хрурт. – Ваша собачка! Она сама…

– Закрой дверь, – буркнул я.

Бобик быстрым взглядом окинул стол, но там ни жареного гуся, ни кабанчика, ни даже пирогов с мелкими пташками, которые просто обожает, разочарованно вздохнул и с размаха плюхнулся на пол у моих ног, придавив ступни.

Карл-Антон кивнул в сторону двери:

– Ваше величество… это стоит вашего вмешательства?..

– Вообще-то женщины ничего не стоят, – согласился я. – Но некоторые, если верить поэтам, ценятся ну прям как не знаю что. К счастью, политика далека от поэзии, она смесь математики и бесстрастной расчетливости богомола. А расчеты показывают, что, защищая ее, защищаем себя…

– В известной степени, – сказал он.

Я кивнул:

– Да, конечно. Словом, устанавливаем скрытое наблюдение за нею и ее окружением, Карл-Антон проверит письмо, а мы додумаем остальные меры защиты.

– И нападения, – договорил Альбрехт. – Я просто не могу представить, чтобы сэр Ричард только защищался.

Я промолчал, приходилось и защищаться, и позорно удирать, и быть схваченным, но историю пишет победитель, а в ней я проеду на белом коне от первой страницы до последней, милостиво улыбаясь и разбрасывая пряники под ликующие крики благодарного народа и взлетающие кверху лифчики и трусики. Ах да, их пока еще не придумали.

Рокгаллер вздохнул так тяжело, что заколыхались два подбородка, а третий раздвинулся по груди, подобно взопревшему тесту, готовому в печь.

– А что за противник, – поинтересовался он задумчиво, – которого не страшит Багровая Звезда? Такого и вообразить не могу.