Резонансы мужества - [4]

Пораженный, он достал фотоаппарат, глядя на участкового, кивком попросил у него разрешения сделать кадр. Тот, тоже не говоря ни слова, разрешил. Несколько раз щелкнул механизм редакционного «Сanonа».

– Хозяйка, можно водички, – прервал Ткаченко затянувшуюся паузу. Григорий тоже почувствовал, как у него пересохло в горе.

Женщина пригласила их в дом. Полицейский, побывав у Судьина после происшествия, уже видел всю конструкцию. Но Григория все увиденное, мягко говоря, удивило. Его поразил еще и тот факт, что неизвестная молния или что-то еще обожгла стену дома, не тронув детали конструкции, которые были у нее на пути. Кроме отпечатка и дыры на стене не было никаких следов присутствия огромной энергии, которая двигалась с невероятной скоростью и напоследок произвела серьезный взрыв.

Все эти мысли не давали покоя Сомову, когда он вошел в дом вслед за хозяйкой и участковым. Мужчины присели в комнате, Судьина подала им воды.

– Это комната сына? – спросил Григорий, оглядевшись.

– Да, – ответила хозяйка, – Сережа здесь читает, пишет, спит.

Сомов огляделся. На нескольких книжных полках стояли популярные и неизвестные ему книги о Второй мировой и Великой Отечественной войне. Он подметил, что книги все больше были посвящены технике и вооружению тех лет: артиллерии, автомобилям, стрелковому оружию.

– Это все его книги? – продолжал разговор журналист.

– А чьи же еще, – спокойно отвечала женщина, сев на стул, что стоял рядом с небольшим письменным столом.

– А Сергей давно увлекается историей? – поддержал разговор развалившийся в старом кресле Ткаченко.

– С детства. А особенно, когда ушел из училища, – начала рассказывать хозяйка, – он и громаду-то эту железную начал строить, книжек начитавшись. Натащил хламу разного во двор, – продолжила она, всхлипнув.

– А что он хотел сделать-то? – с нетерпением произнес Сомов.

Судьина взглянула на полицейского с немым вопросом.

– Да, можно, можно рассказать, – поддержал Ткаченко взволнованную женщину.

И мать Судьина рассказала, что сын несколько месяцев искал по округе различные детали старых машин, разные железки. Сложив все детали и трубы во дворе, он потом еще долго собирал всю конструкцию. Что-то приварил электросваркой, что-то прикрутил друг к другу болтами. Всю эту, только одному ему понятную конструкцию Сергей сделал с одной целью.

«Хочу, говорит, мама, узнать, сколько километров за время войны прошли по ее дорогам все колеса всех машин», – вспомнила мать слова Сергея.

– Глупость какая-то, мелочь, – уже от себя добавила она, – в тот день в обед Сережа сказал, что к вечеру закончит собирать «счетчик», как называл он всю эту махину, – продолжала Судьина.

Мужчины внимательно ее слушали.

– Поужинал. Вышел на двор, сказал, что сейчас будет его запускать. Немного еще чем-то погрохотал. Потом несколько минут было тихо. После этого что-то начало щелкать и тарахтеть. И вот через минуту-другую хата дернулась, послышался сначала гул, а потом сын закричал как ошпаренный, – поведала Зоя Ивановна.

Мать Сергея рассказала, что когда она выбежала из хаты, сын стоял на коленях, с закрытыми глазами и зажав уши руками. Он мотал головой и громко произносил одно лишь слово.

– Дьявол, – подсказал Судьиной, уже слышавший этот рассказ полицейский Ткаченко.

Дыру на стене хаты Судьина увидела не сразу. Она не светилась и не дымила, как будто была тут уже много лет. Мать положила сына во дворе и вызвала «Скорую помощь». Когда медики приехали, они с трудом занесли Сергея в машину. Он по-прежнему был не в себе.

Рассказав все это, Судьина надолго замолчала. Молча сидели и ее гости.

– Зоя Ивановна, если что-то еще вспомните – звоните, – напоследок напомнил Ткаченко.

Проводив гостей до калитки, Судьина тихо с ними простилась.

– Ну, что, ты куда? – спросил Ткаченко у Григория, подходя к своей машине.

– Домой поедем, – ответил тот, махнув головой в сторону машины отца, который все это время терпеливо ждал его в переулке.

– На визитку, – подойдя, протянул полицейский маленький клочок обычной бумаги, – возьми, возьми, – произнес он в ответ на слова Сомова, что они уже обменялись телефонами. «Уважаемые жильцы! Ваш дом…», прочитал Сомов на странной осьмушке стандартного листа. Они попрощались.

Григорий всю дорогу молчал, пока они возвращались в свое село. Сомов-старший и сам не был расположен к разговорам, проведя весь день в разъездах. В доме родителей он в какой-то задумчивости провел весь остаток дня. Утром Сомов сел в тот же автобус, что привез его из столицы и, простившись с родителями, уехал в Москву.

«Не представляю, о чем писать. Обычная история с городским помешанным и шаровой молнией. Пострадавших, по большому счету, никаких, опасности для жизни или какого-то общественного резонанса – нет», – думал Григорий, сидя в кресле автобуса. Сочинять же историю ему не хотелось.

Подъезжая к Москве, он для себя решил, что покажет главному черновой набросок статьи и расскажет обо всем увиденном на месте. Не выходила из головы фраза Судьина, произнесенная им в больнице: «Я открыл ворота ада». Что его так напугало? Что он там такого увидел, стоя перед этим «счетчиком»?