Резьба по кости в России XVIII-XIX веков - [14]

Внутри шкатулки помещены выполненные так же мастерски шесть узорчатых квадратных коробочек с разноцветными костяными фишками, ручками-держателями для мелков, щеточками и прочими аксессуарами. Останавливая взгляд на этой костяной шкатулке для карточной игры, невольно поражаешься — насколько мастеровитым был художник.

Шкатулка для карточных принадлежностей. Первая четверть XIX в. ГЭ. ЭРК-730. 7,5×27,5×22,5

Шкатулка для карточных принадлежностей. Деталь. ЭРК-730

Десятки произведений этого времени объединяют простые формы и строгое оформление, состоящее из различных сочетаний гравированного и сквозного узора из косых сеток, лавровых венков, кариатид, акантовых побегов, меандровых поясков. Все эти элементы классической орнаментации переходят и на более поздние вещи, вплоть до середины XIX века, приобретая черты сухости и раздробленности. Интересной работой косторезов первой четверти XIX века явились портретные пластины с изображением М. В. Ломоносова. Прямоугольная рама крайне типична для орнаментальной резьбы северно-русских резчиков этого периода — гирлянда, плавно вьющаяся по сетчатому фону. То, что холмогорские косторезы обратились к портрету великого земляка, вполне естественное явление. В основу резного портрета они положили гравюру Фессара и Вортмана, выполненную еще при жизни Ломоносова. Ученый сидит за столом рядом со шкафом, где расставлены книги, реторты и другие предметы; позади него оконный проем, сквозь который виден лесной пейзаж с постройками. Как известно, Фессар представил за окном морской пейзаж. По рекомендации Ломоносова на гравюре Вортмана он был заменен видом на Усть-Рудицкую фабрику — детище великого ученого. Именно там началась его работа в области химии, в области выплавки цветного стекла и смальт, что в дальнейшем привело к производству цветного стекла на Казенной мануфактуре в Петербурге, а также к созданию мозаик. Косторезы, резавшие пластины с портретом Ломоносова (известно их несколько — в музеях Ленинграда и Москвы), не все в равной мере были блистательными художниками. Однако определенную прелесть каждый из портретов, несомненно, имеет. Не случайно современники с интересом отнеслись к этим работам, и на одной из них появилась надпись: «Милостивому государю Павлу Петровичу Свиньину в знак уважения и в память от Панаева 5 марта. 1826 г. С. Петербург»[30].

В. И. Панаев и П. П. Свиньин были страстными собирателями произведений отечественного искусства. Последний издал в 1829 году каталог, озаглавленный «Краткая опись предметов, составляющая русский музеум Павла Свиньина». В этой описи уже значится данный портрет (собрание Государственного Русского музея), который был получен П. П. Свиньиным во время работы над вновь открытыми рукописями М. В. Ломоносова и опубликованными им в 1827 году. Видимо, Свиньин включил в свою коллекцию эту пластину-портрет не только из этнографического интереса к культуре русского народа и его истории, но и из-за своеобразного высокого профессионального мастерства ее исполнения.

Пластина с портретом М. В. Ломоносова. Начало XIX в. ГЭ. ЭРК-689. 29×23

Любовь к русской истории со стороны косторезов проявилась в том, что они неоднократно обращались к теме героического плана через воспроизведение популярных гравюр, как, например, «Кутузов на Бородинском поле» Карделли или известной работы «Минин и Пожарский» И. П. Мартоса. Судя по литературным данным, впервые подобную группу создал И. Ф. Лопаткин, потомственный холмогорский косторез, награжденный в 1827 году серебряной медалью «За полезное». Он также известен как первый организатор косторезной школы на дому для желающих познать тайны этого тонкого искусства. По-видимому, в конце 1830-х — начале 1840-х годов им была выполнена резная костяная икона «Тайная вечеря». Приходится лишь сожалеть, что мастера не ставили подписи на своих произведениях. Трудно сказать, какая из икон на этот сюжет из числа сохранившихся принадлежит Лопаткину.

Шкатулка с изображением М. И. Кутузова на Бородинском поле. Начало XIX в. ГМЭ. 7×15,8×21

Шкатулка с изображением М. И. Кутузова на Бородинском поле. Начало XIX в. Деталь. ГМЭ

Тайная вечеря. Икона. Начало XIX в. ГЭ. ЭРК-1030. 37×31

Кроме него, другой архангелогородский резчик — Козьма Заозерский, живший в конце XVIII — начале XIX века, также создал камерное воспроизведение памятника Мартоса и поднес его в 1819 году Александру I, посетившему Холмогоры по пути в Архангельск, но тот его тут же передал городскому голове. От городского головы, бывшего купцом, работа перешла к его потомкам, а от них в 1897 году к Николаю II. В настоящее время произведение Заозерского находится в Центральном хранилище пригородных дворцов-музеев Ленинграда, куда поступило из Александровского дворца. Если резьба памятника Минину и Пожарскому незначительно повреждена, то все надписи отлично сохранились. В частности, с правой стороны постамента имеется авторская подпись: «Художество Козмы Заозерского». Перед нами одно из редчайших подписных изделий холмогорских косторезов. Имя Козьмы Заозерского встречается впервые. До сего времени указанное произведение считали работой Ивана Заозерского, видимо, на слово поверив первой публикации «Московского листка» за 1898 год