Рейс туда и обратно - [95]

— Будете курить в каюте, сеньоры Синдбады-мореплаватели, высажу на ближайший же остров, — сказал Русов, окидывая взглядом задымленную каюту. — У нас танкер, а не прогулочная яхта.

«Из-за расписок сеньора Ортеги спорят, — подумал он, продолжая обход судна. — Вот чем они так похожи друг на друга: лица у них злые, жадные... Скоты... мореплаватели».

В конце коридора мелькнула чья-то фигура, тяжело звякнула дверь прачечной, и Русов догадался: Танюшка понесла ужин «голодающему» Юрику. Улыбнулся, ему все больше нравилась эта парочка, чьи судьбы так странно и сложно сошлись на «Пассате». Опять поучал своих подчиненных Володин. Бродил по каюте капитан. Русов уже взялся за ручку его каюты, постоял немного, но не решился зайти к капитану, а вернее, отчего-то не хотелось ему сейчас оказаться в компании капитана. Бог с ним. Тот сейчас весь в заботах, весь в тревожных размышлениях о встрече с сушей, об отчете, который ему предстоит делать в грозном управлении.

Ну что, к себе? Но и к себе в каюту идти не хотелось, может, заглянуть в ходовую рубку? Но там наверняка Виктория. Заявится он к Жорке на вахту, и тому придется отправлять девушку в каюту, ведь не положено посторонним людям, а тем более пассажирам находиться в рубке. «Она не в ходовой, в штурманской», — как бы оправдывая Куликова, подумал Русов и, еще немного поразмышляв, направился к боцману, угадывая отчего-то, что боцман не один, наверняка сидит у него сейчас гость, бурный, шумный и в общем-то весьма симпатичный миллионер сеньор Фернандо Ортега.

Да, так оно и есть, тихие голоса доносились из боцманской каюты, Русов постучался, никто не ответил, он толкнул дверь и вошел в каюту. Кот Тимоха бросился ему в ноги, видно, пора было ему совершить прогулку на полубак, но какая тут прогулка, когда боцман Василий Дмитриевич сидел с сеньором Фернандо Ортегой на койке в обнимку? Оба были слегка навеселе, из чего Русов заключил, что в кладовке у запасливого боцмана хранятся не только краски и олифа.

— Сеньор Димитрос! — ласково ворчал Ортега и гладил боцмана по его блестящей, как хорошо начищенный паркет, лысине. — О, сеньор-ор...

— Сеньор Федюня... — бормотал боцман, видимо, по-своему переиначив испанское имя Фернандо. — Завтра будет большое с-цилистическое соревнование. Б-большое, сеньор Федюня. И ты, — боцман ткнул бразильца в грудь. — И я, мы — одна команда. И мы завтра утрем сопатки кочегарам, ведь так, сеньор Федюня?

— Мучо трабаха, покита песа, — ответствовал сеньор Ортега, а завидя Русова, спросил: — О, сеньор Русофф, что такое «соревнование»? И что такое «сопатки»?

— Коля, переведи ему про завтра, ладно? — боцман поцеловал сеньора Ортега в щеку. — И чего он все ворчит: «мучто трабабаха»?

— Говорит, что «много работы, мало денег».

— А, вот оно что. Скажи, что и у меня мало денег, а работаю много, с морей не вылазю, — попросил боцман и погрозил бразильцу темным крючковатым пальцем: — А рабочих не обижай, Федюня, понял?

— Боцман, прогуляй-ка Тимоху на полубак, слышишь, мяучит? А сеньора Ортегу я отведу в каюту. Идем, Фернандо. — Сеньор послушно поднялся, поцеловал боцмана в лысину и, поддерживаемый Русовым, побрел в каюту.

— Тишенька, — окликнул за их спинами кота боцман.

— Мя-аа! — страдальческим голосом отозвался кот.

В каюте Русов помог сеньору раздеться, и тот как глыба рухнул в койку. Русов накрыл его одеялом и пошел к двери, но сеньор Ортега вдруг позвал его и, потянувшись, схватил за руку. И сжал с такой силой, что Русов стиснул зубы, чтобы не вскрикнуть.

— Спасибо за все, — сказал Ортега.

— Не надо лишних слов, — пробормотал Русов. — Спите, Фернандо.

Потушил свет, закрыл дверь. Черт знает что происходит: этот миллионер-ковбой все больше нравился ему. А как же классовая ненависть? Притупилась начисто? Ну, дела!..

Конечно же, Виктория таилась в штурманской. Вжалась в уголок дивана, тревожно поглядела на Русова. Сейчас она была другой, совсем не такой, как в ту странную, лунную ночь: ни дерзости, ни вызова в лице.

— На минутку заглянула, — растерянно оправдывался Жора. Потоптался, кашлянул. — Я даже не захожу сюда, Николай Владимирович, лишь заглядываю в штурманскую через дверь.

— Пускай сидит, она ведь не мешает тебе?

— Да что вы, конечно, нет! — Жора заулыбался, Русов глядел на него и тоже улыбался. И с чего он взял, что у Жорки несимпатичное, узкое лицо? Отнюдь. Экий красивый парень, весь светящийся радостью и любовью мальчишка.

— И все же, Куликов, это серьезное нарушение.

— Да сейчас конец вахты, — прошептал Жора. — И мы...

— Это серьезное нарушение, Куликов, — еще строже проговорил Русов, — но если войдет капитан и спросит, почему эта девушка здесь, скажешь, что я разрешил. Ну, до завтра.

Они постояли еще немного молча, обоим было очень хорошо, единственное, чего боялся Русов, так это того, лишь бы Жора не начал произносить каких-то ненужных, благодарственных слов.

— Чиф, как по-испански «я тебя люблю»? — нарушил молчание Жора.

— Но-но, штурман, русских девчонок для тебя мало? — усмехнулся Русов и, глядя в веселое, открытое лицо Куликова, пояснил: — Бразильцы говорят не по-испански, а по-португальски. Но отличие в языке небольшое, как между русским, к примеру, и украинским. Да и зачем тебе? Вы же разговариваете по-английски.