Целый день мы втроем ходили за Галкой. Ходили, будто просто так гуляем. Она косилась на нас сердито-сердито, но ничего не говорила.
Барабан Галка таскала на ремне через плечо. У меня даже сердце щемило, когда я смотрел на него. Он был темнокрасный, с блестящими ободками, с черными винтами, чтобы кожу подтягивать. Внизу у него пружинка, от нее звук получается звонче.
Я первый из всех не выдержал:
— Галка, дай хоть чуть-чуть…
Галка сразу завелась:
— Так я и знала! Теперь начнете клянчить! Пропорете барабан, а я отвечай. Если каждый начнет колотить…
— Жила, — сказал я.
А Галка подкинула барабан на ремне, поглядела на нас, как на букашек, и ушла.
После этого мы до вечера были грустные. Я даже с Майкой поругался из-за пустяка, из-за бумажного голубя, которого она запустила на крышу гаража, а доставать не хотела…
За ужином Галка держала барабан на коленях. Потом она вколотила у двери громадный гвоздь, и барабан поселился в углу. Я сразу повеселел. Пусть только Галка ляжет спать!
Но она сказала:
— Сергей, хочешь, подарю мой автокарандаш? И общую тетрадку…
— Какая ты добрая, — поддел я ее. — Ты всегда такая?
— Тетрадка с клеенчатой коркой, — сказала Галка. — Хочешь? Только дай честное пионерское, что не будешь даже пальцем трогать барабан.
— А он, что, лопнет, да?
— От вас что угодно лопнет, — ответила она. — Даже бочка железная. А я за инструмент отвечаю. Понятно?
Я понял, что, в конце концов, Галка спать будет на барабане, но меня не подпустит. Ну, я и разозлился. И сгоряча тут же дал честное пионерское, что не притронусь к барабану, пусть Галка лопнет от жадности вместе с тем самым «инструментом», за который она отвечает. И лег спать…
Сейчас, когда я проснулся, мне сразу вспомнился барабан.
Дома никого уже не было. Я оделся, вытащил из кухонного стола трехлитровую стеклянную банку и две вилки с железными черенками. И начал тренироваться.
Банка, конечно, не барабан, но я все равно здорово увлекся. Принялся выстукивать подряд все сигналы… Когда банки не стало, я пошел в коридор и начал барабанить по железному тазу, который висел на стене. Таз мог выдержать сколько угодно. Не выдержала соседка тетя Клава, и я поскорей выскочил во двор.
Во дворе я сразу увидел Лешку.
— Что будет за разбитое зеркало? — хмуро спросил Лешка.
Я не знал, что бывает человеку за разбитое зеркало.
— Большое оно?
— Среднее… Я его на коленях держал.
— Барабанил? — спросил я.
— Барабанил, — сказал Лешка.
Мы сели на скамейку под грибком и задумались.
Кругом была веселая суета. Таскали стулья, украшали самодельную сцену флажками из розовых и голубых тетрадных обложек. Все готовились к концерту в честь открытия лагеря. Ветер трепал бумажные флажки, солнце сверкало в оконных стеклах. Пел баян — это Федя Костриков из восьмого класса репетировал с малышами песенку про чибиса. А мы сидели грустные. Нам хотелось быть барабанщиками.
И вдруг мы увидели Галку. Барабан висел у нее на боку. Она шагала туда, где между двумя новыми корпусами стоял старый: двухэтажный дом. В нем уже никто не жил, скоро дом должны были снести.
Мы, не сговариваясь, двинулись за Галкой. А она подошла к чердачной лестнице старого дома и стала карабкаться по шатким перекладинам.
Тогда Лешка крикнул:
— Тебе там чего надо?
Галка поглядела на нас с половины лестницы и ответила совсем мирно:
— Я задание выполняю, ясно вам? Как шефы покажутся, буду «сбор» барабанить.
Мы поняли. С чердака видно всю улицу, вот Галка и решила наблюдать.
Она подобралась к чердачной дверце. Дверца рассохлась и открывалась только на одну четверть. Галка могла пролезть, но барабан у нее на боку мешал, застревал. Можно было его снять, только тогда пришлось бы стоять на лестнице и не держаться. А так и свалиться недолго.
— А ты его оставь у нас. Положи на лавочку, — ехидно посоветовал Лешка.
Я просто глазам не поверил: Галка слезла, будто нарочно положила барабан на скамейку у крыльца, снова вскарабкалась и скрылась за дверцей. Еще рукой нам помахала.
Я ждал, что Лешка сразу кинется к барабану. Даже зажмурился от зависти. Но Лешка задумчиво посмотрел вверх и произнес:
— Палку бы… А еще лучше большой гвоздь.
— И что будет?
— Месть, — мрачно сказал Лешка.
— Пропорешь?! — ахнул я.
— Что я, сумасшедший? Ну, есть гвоздь?
Я не стал расспрашивать. Что было духу помчался домой, схватил тиски и выдрал из стены гвоздище, который вколотила Галка. Это тоже была месть.
Гвоздь Лешке понравился. Он взял его в зубы, как кинжал, и полез к чердаку. Лешка был похож на пирата, который крадется на спящий корабль. Я даже испугался за Галку. Но ей грозила не смерть, а только заключение. Лешка захлопнул дверцу и запер гвоздем ржавую щеколду.
Он не успел спуститься, как Галка принялась барабанить кулаками:
— Открывайте, черти! Шефы идут! Ну правда же идут, надо сбор играть!
— Сережка сыграет, — ответил Лешка. — Не хуже тебя, не бойся!
Он почему-то вздохнул и великодушно сказал:
— Бери, Сергей, барабан!
Вы знаете, я чуть не заревел от обиды.
— Не могу я. Вчера честное слово давал…
Лешка вытаращил глаза:
— И ты тоже?
— Что «тоже»? — простонал я. — Разве ты ей говорил честное пионерское?
— Сегодня, — пробормотал он. — Что пальцем барабан не задену. Понимаешь, разозлила…
