Рейс - [141]
— О’кей, я услышал. Как это нам поможет?
— А так, что он бабу свою когда угодно мог убить и в любой позе. И ему это легче легкого было. Но следы он толком не замел и загремел.
— Его казнили?
— Да, в самом конце. Самая длинная поэма, что я в своей жизни читал. Даже «Песнь о Гайавате», по-моему, короче.
— Мы так и будем весь вечер литературу обсуждать?
— Нет, Сережа. Мы еще раз посмотрим любимый фильм. В двух сериях.
— Мы ж уже два раз смотрели, нет?
— Давай еще разок. Бог любит троицу.
— О’кей, как скажете, Евгений Тимофеич.
И далее до полночного часа они смотрели кино. С сайта Kremlin.ru.
Просмотрели в третий раз обе предыдущие ежегодные пресс-конференции Пухова в ЦМТ. Книжник за Алехина сделал домашнюю работу. Им не пришлось пересматривать каждое представление от начала до конца. Книжник перегонял запись по заранее отмеченным им местам, возвращаясь вновь и вновь к ключевым сценам. Уложились вместе с обсуждением в пять часов.
— Итак, подведем главный итог дня, Сережа, — Книжник щедро разлил виски в бокалы. — Укладку нужно производить только из первого ряда. А еще точнее, из его середины. Там всего шесть убойных мест. От этого бизнес-класса до стола на сцене, за которым сидит объект и его пресс-секретарь, полтора, максимум два метра. Ближайшие охранники — на сцене, в семи метрах. В зале — еще дальше, к тому же им придется вставать с кресел. А это потеря секунды, а то и двух. Низкого старта нет ни у кого, кроме твоей пули.
— Все верно. Вы прям мои мысли читаете. Есть один глупый вопрос, если разрешите. Как я попадаю в первый ряд?
— А у меня еще более глупый вопрос, Сережа. Или даже два. Во-первых, как ты, мусор, за три года нюх растерял? Но это вопрос скорее риторический. А главный вот этот будет. Внимание. Где оба раза сидел твой брат-близнец?
— В первом ряду. Но это же не значит, что и в этот раз так будет?
— А ты остальных персонажей рассмотрел? Ну рядом с ним? Баба эта с губами и сиськами? Долбанутый старпер с бородкой и плакатом «Интерсакс»? Зачем ему вообще плакат в первом ряду? Потом педик этот слева? Что тебе о них известно?
— Ну, понял. Не дурак. Они там оба раза засветились.
— Правильно! Более того! На тех же местах!
— И?
— Что «и»? Ты будешь сам решать задачку без неизвестных, или тебе, как троечнику, нужно в ответы и решения заглянуть?
— Евгений Тимофеич …
— Что? Я уже сто лет Евгений Тимофеич. Думай, Сережа, думай! Или мои шестьдесят четыре «лимона» тебе мозги совсем расплавили?
— Ну зачем вы так? Я ж вернул.
— Шестьдесят четыре?
— Нет. Но я ж объяснял…
— Объяснял. Да. Конвертация долларов в доллары. Ладно, проехали. Короче, ты заметил, чем еще наш клиент отличился?
— Прохоров?
— Нет, б…дь, Пушкин!
— Он задавал вопросы. Оба раза. По одному в конце каждой пресс-конференции. Но я эти кусочки уже наизусть выучил. В ю-тубе смотрел.
— Текст — это разводка для лохов, Сережа. Главное у нас, Сережа, как в театре, — время, место и действие! Ладно. Вижу, что устал. Шесть уроков да еще с физкультурой — это до хера. Но потерпи еще немножко. Как, ты думаешь, ему удавалось каждый раз задавать вопрос и каждый раз при этом с одного и того же места в первом ряду?
— Не знаю.
— А я знаю, — Книжник стал сухим пальцем отчаянно тыкать в изображение, застывшее на паузе на экране монитора. — Это, Сережа, его место. Он у них свой человек. Оно за ним зарезервировано. Как и у всех остальных. Как у армянки вот этой с увесистым бордюром, так и у волосатика пархатого, и у других из кордебалета, включая Прохорова твоего. Который, бац, и оба раза случайно на одном и том же месте. Таких случайностей не бывает, товарищ мент.
— А если бывают?
— Тогда спросишь сам у него, когда будешь аппаратуру и документы получать. По описи.
— А если он не скажет?
— Ты же мент, Алехин! И кличка у тебя Бульдог. Ты лучше меня знаешь, как с людьми разговаривать.
— Боюсь, будет мало времени для допроса с пристрастием.
— Посмотрим. В любом случае, когда зайдешь в зал, иди к сцене, будь на виду. Они сами тебя посадят. Ты ж не памятник.
Оба засмеялись, и Книжник снова разлил виски по бокалам.
Они еще до самого утра обсуждали в деталях предстоящую операцию. У Книжника был припасен план зала, добытый из Интернета. Они чертили схемы. Репетировали все, вплоть до выброса руки с пистолетом. Алехин нагибается к сумке за камерой, выпрямляется уже с оружием в руках. На бумаге все выходило, как в кино.
В восемь утра, когда темень за окном стала сереть, Алехин начал собираться.
— Как красиво вы стихи читаете, Евгений Тимофеич, — уже в дверях сказал он. — Вам бы на сцене выступать. Такой талант пропадает.
— Я тоже об этом думал, Сережа, — без улыбки ответил Книжник. — Я ведь полжизни не жил, а сидел. А как откинулся совсем, то жизнь словно в зоне осталась, а талант голым на свободу вышел. И кому он теперь нужен. Разве что тебе. Что ж… Бери. Мне не жалко.
— Где ж вы были, Евгений Тимофеич, когда я в школьном театре играл?
— На балалайке?
— Нет, Шекспира. Как-то мне не очень пошлó.
— Каждому свое, Сережа. Каждому свое.
Третий раз Алехин выезжал туда неделю назад один — последний раз проверить закладку. В тот день уже всех посетителей и сотрудников с пристрастием шмонали фэсэошники. Большой зал был окончательно закрыт, и туда больше никого не пускали. Закладка была в порядке. Прозрачная пленка с двумя черными точками на крышке туалетного бачка оставалась нетронутой.
«Аэропорт» — это не хроника, не расследование, не летопись. Это художественный вымысел, основанный на реальных фактах. В книге много персонажей, много переплетающихся драматических сюжетных линий. Роман не только и не столько о войне. Он и про любовь, про предательство, страсть, измену, ненависть, ярость, нежность, отвагу, боль и смерть. Иными словами, про нашу сегодняшнюю и вчерашнюю жизнь.Действие романа начинается в Аэропорту и разворачивается по минутам в течение последних пяти дней более чем 240-дневной осады.
Сергей Лойко, аккредитованный в Ираке «Новой газетой», стал одним из самых заметных журналистов, описывавших операцию «Шок и трепет». Его багдадские репортажи кроме «Новой газеты» публиковались в «Лос-Анджелес Таймс», звучали в эфире «Эха Москвы», перепечатывались крупнейшими мировыми изданиями.«Новая газета» выдвигает Сергея Лойко на премию Союза журналистов России за 2003 год.
Эта повесть, написанная почти тридцать лет назад, в силу ряда причин увидела свет только сейчас. В её основе впечатления детства, вызванные бурными событиями середины XX века, когда рушились идеалы, казавшиеся незыблемыми, и рождались новые надежды.События не выдуманы, какими бы невероятными они ни показались читателю. Автор, мастерски владея словом, соткал свой ширванский ковёр с его причудливой вязью. Читатель может по достоинству это оценить и получить истинное удовольствие от чтения.
В книгу замечательного советского прозаика и публициста Владимира Алексеевича Чивилихина (1928–1984) вошли три повести, давно полюбившиеся нашему читателю. Первые две из них удостоены в 1966 году премии Ленинского комсомола. В повести «Про Клаву Иванову» главная героиня и Петр Спирин работают в одном железнодорожном депо. Их связывают странные отношения. Клава, нежно и преданно любящая легкомысленного Петра, однажды все-таки решает с ним расстаться… Одноименный фильм был снят в 1969 году режиссером Леонидом Марягиным, в главных ролях: Наталья Рычагова, Геннадий Сайфулин, Борис Кудрявцев.
Мой рюкзак был почти собран. Беспокойно поглядывая на часы, я ждал Андрея. От него зависело мясное обеспечение в виде банок с тушенкой, часть которых принадлежала мне. Я думал о том, как встретит нас Алушта и как сумеем мы вписаться в столь изысканный ландшафт. Утопая взглядом в темно-синей ночи, я стоял на балконе, словно на капитанском мостике, и, мечтая, уносился к морским берегам, и всякий раз, когда туманные очертания в моей голове принимали какие-нибудь формы, у меня захватывало дух от предвкушения неизвестности и чего-то волнующе далекого.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Новиков Анатолий Иванович родился в 1943 г. в городе Норильске. Рано начал трудовой путь. Работал фрезеровщиком па заводах Саратова и Ленинграда, техником-путейцем в Вологде, радиотехником в свердловском аэропорту. Отслужил в армии, закончил университет, теперь — журналист. «Третий номер» — первая журнальная публикация.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.