Рэймидж и барабанный бой - [71]

Полчаса спустя было уже слишком темно, чтобы видеть большие корабли, и Рэймидж смирился с утомительной необходимостью сохранять позицию, ориентируясь на зашторенные фонари на корме «Намюра» — корабля, идущего перед «Капитаном», когда он заметил, что иногда они исчезают на нескольких минут, когда мимо проплывают узкие полосы тумана. Каждый раз он командовал рулевым: «Держите ваш курс!» — и старшина-рулевой, стоящий у нактоуза, всматривался вниз в слабо освещенный компас.

Но фонари «Намюра» были вне поля зрения в течение трех или четырех минут, когда внезапно он услышал пронзительный голос коммодора Нельсона прямо впереди:

— Рэймидж, дурья башка! Отворачивай немедленно, или ты врежешься в пивную «Коули»!

Удивление парализовало Рэймиджа на мгновение, затем — страх неизбежного столкновения, он подбежал к фальшборту левого борта и вглядывался вперед, пытаясь разглядеть «Капитана», но ничего не видел. «Коули» была известной гостиницей возле Плимутских доков…

Он собирался окликнуть впередсмотрящих на носу, когда коммодор закричал снова:

— Ты слышишь меня, Рэймидж? Ты мечтаешь или хочешь бросить свой якорь на том свете? Держи руль прямо на залив Нищих[13] — ставь все паруса, накрути реи чертовым донам!

Рэймидж вернулся на корму с проклятиями, услышав гневный рев Саутвика через рупор:

— Или на корму, ты, пьяный негодяй! — кричал штурман. — Залив Нищих по тебе плачет! Ты у меня дождешься, я разберусь с тобой!

Теперь Рэймидж понял, что произошло — пьяный моряк уселся на конце бушприта «Кэтлин» и довольно похоже имитировал голос Коммодора…

Приказав, чтобы Саутвик оставался на корме и наблюдал за огнями «Намюра», Рэймидж пошел вперед, все еще чувствуя себя дураком и догадываясь, что матросы на палубе едва сдерживают смех. Когда он достиг брашпиля, какая-то темная фигура сказала:

— Капитан, сэр?

— Да, кто это?

— Разрешите доложить, что впередсмотрящий на крамболе правого борта пьян, сэр.

Рэймидж узнал голос Стаффорда.

— Кто впередсмотрящий на крамболе правого борта?

— Я, сэр, — сказал Стаффорд, издав потрясающую отрыжку.

— Тащи свою задницу на корму, — приказал Рэймидж. — Я покажу тебе «Коули»!

Он сказал это быстро, чтобы удержаться от смеха. Где чертов Стаффорд услышал, как говорит коммодор? Он не знал, что кокни был таким хорошим имитатором, и следовал за ним, пока тот неуверенной походкой двигался на корму, где встал, покачиваясь, в слабом свете нактоуза.

— Почему ты напился? — спросил Рэймидж резко.

— Нн-знаю, сэр — я только тяпнул один норд-вестер, а от этого не бывает вреда норманальни… я хтел скзть: норманально… — Он сделал паузу и, все еще качаясь, приложил огромное усилие, чтобы исправить ошибку: — Я имею в виду «нормальне», как грится, сэр.

— Один норд-вестер, будь я проклят! — прорычал Рэймидж. — Более вероятно — четыре полных норда. Мистер Саутвик, оснастите носовую помпу — Стаффорд должен освежить себя, выпив несколько кружек специальной морской воды «Коули» из Кадисского залива и затем постоять под помпой пятнадцать минут, пока он не разберется, «норманально» с ним или «норманальни»!

— Принесите мне кружку! — приказывал Саутвик, ухватив Стаффорда за плечо и толкая вперед. — Людей на помпу правого борта! — возопил он во внезапном приступе гнева. — Наш мистер Стаффорд спляшет не одну джигу у «Коули» сегодня вечером!

Рэймидж услышал, как помпа начала булькать, захватывая воду, потом стал слышен ровный плеск. Несколько минут спустя Стаффорд начал отчаянно блевать, и Саутвик возвратился к нактоузу, все еще держа кружку.

— Не могу понять его, сэр. Сберегал выпивку за несколько дней, но я не думаю, что это потому, что он боится. Один норд-вестер, как же!

Рэймидж вспомнил с каким хладнокровием Стаффорд пробрался в дом адмирала Кордовы.

— Нет — он не боится. Пошлите другого впередсмотрящего на нос.

Реакция Саутвика была смешанной: прежде всего он не мог поверить, что Стаффорд мог напиться с одного норд-вестера до такого состояния. Стаффорд явно поскромничал: на жаргоне моряков «норд» означает чистый ром, а «вест» означает воду, так что норд-вестер — это полкружки воды на полкружки рома, что было бы явно недостаточно, чтобы вдохновить кокни на его нынешнюю выходку.

Сразу после девяти часов — к этому времени протрезвевший Стаффорд, дрожа от холода и искренне стыдящийся, пришел на корму и принес свои извинения, после чего был отослан вниз, чтобы переодеться, — они услышали одну сигнальную пушку и затем другие: сигнал от «Виктори» флоту, чтобы все по очереди сменили галс, и повторы сигнала другими адмиралами.

— Похоже, «Капитан» входит в полосу тумана, — проворчал Саутвик.

— Если это так, — сказал Рэймидж, — то теперь настоящий коммодор будет кричать на нас, а не Стаффорд!

Поворот вслед за лидером после приказа менять галс по очереди означал, что флот идет на юго-восток. Если они не встретят врага или не будет внезапного изменения ветра, то они останутся на этом курсе до конца ночи. Где-то впереди другой флот, почти вдвое больший, тоже шел полным ходом, пытаясь пробиться в Кадис, и его задерживали переменные ветра и туман. Испанцы, вероятно, были не уверены в своей позиции, отчаянно стремились дойти до берега при свете дня и, если они знали, что британский флот поблизости, боялись собственной тени.