Рэймидж и барабанный бой - [16]

В этот момент подошел матрос, сообщил, что масляная лампа капитана зажжена, и ушел с варом и кастрюлей, чтобы нагреть вар.

— Только расплавить, — сказал Эдвардс, — не позволяй ему начать кипеть.

Взглядом предупредив матросов с ведрами, Эдвардс мягко потянул пробку из бочонка, тщательно сворачивая ткань, в которую была обернута пробка, так чтобы ни одно из синевато-серых зерен пороха, оставшееся на ткани, не упало на палубу, и вручил ткань одному из матросов, чтобы бросил ее в ведро. Затем он засунул кусок кожи с отверстием в нем в горловину бочонка и расправил его пальцами поверх пороха, чтобы кожа покрывала порох за исключением отверстия, которое он вырезал.

Он давил указательным пальцем на порох, пока не образовалось углубление в три дюйма глубиной, поднял запал и вдавил его через отверстие в коже в порох, так что запал торчал из горловины бочонка как свеча на торте. Взяв клубок дратвы, он просунул конец между кожей и внутренней частью бочонка и начал наматывать дратву на запал, словно на катушку, делая паузу время от времени, чтобы протолкнуть дратву внутрь, покуда запал не был плотно закреплен в горловине бочонка, и требовалось усилие, чтобы его повернуть.

Он потребовал расплавленный вар, и моряк со старой кастрюлей прибежал с бака. Эдвардс осмотрел вар, убедился, что он не слишком горячий, и только тогда осторожно вылил часть содержимого на дратву, обмотанную вокруг запала в горловине бочонка, заполнив оставшуюся впадину. Потом он намотал еще больше дратвы, запихивая ее внутрь протравником и заливая большим количеством вара, используя протравник, чтобы формировать вар, так что когда он застыл, вокруг горловины бочонка образовалась небольшая горка, с торчащим, словно пик, запалом. Он осмотрел все тщательно, подождал, пока вар остынет, и затем мягко нажал на запал. Он был закреплен надежно.

Велев одному матросу снова идти к лампе и поддерживать вар в горячем состоянии, а другому держать готовый бочонок, он снова принялся за работу, повторяя всю операцию со вторым. Он только закончил, как прибежал озабоченный Саутвик.

— Ну, Эдвардс, ваши коробки с фейерверком уже готовы? Картузы уложены в ялике так, как вы сказали, полог приготовлен и может быть расстелен. И у нас осталось немного времени. Смотрите!

Эдвардс оглянулся и был поражен, увидев, как близко уже фрегат. Он приказал, чтобы бочонки несли на корму.

— Обращайтесь с ними нежно, — предупредил он матросов. — Если вы собьете запалы, то я лично высушу ваши трупы на солнце и продам мясо донам как вяленую говядину.

Тон его голоса давал им понять, что он просто шутит, и как только они встали у гакаборта, держа бочонки так, словно они стеклянные, Рэймидж подошел и тщательно осмотрел каждый.

— Вы сделали хорошую работу, Эдвардс. Будем надеяться, что запалы сработают точно. Вы видите, что полог в шлюпке устроен так, что, как только вы подожжете запалы и выберетесь из-под него, вон тот линь надо туго натянуть и закрепить — и полог будет надежно закрывать груз. Не спешите, когда я дам команду, но помните, что, даже если запалы горят целых пятнадцать минут, мы не можем позволить себе терять время с того момента, как вы подожжете их.

— Так точно, сэр, — сказал Эдвардс и взобрался наверх по гакаборту к ялику, подвешенному на шлюпбалках. — Ты, — сказал он одному матросу, — залезай и помоги мне здесь.

Вдвоем они почти скрылись под пологом, затем забрали первый бочонок. Эдвардс вынул некоторые из сложенных картузов, чтобы сделать два отдельных углубления для бочонков, которые требовалось уложить там. Как только он сделал это, он накрыл каждый бочонок квадратным куском парусины с разрезом для запала в центре. Парусина была достаточно толстой, чтобы защитить фланель картузов от искр, выброшенных горящими запалами. Он приказал матросу возвращаться на борт и выполз из-под полога.

— Все готово, сэр!

— Очень хорошо, но вам придется оставаться тем еще несколько минут, — сказал Рэймидж и повернулся, чтобы еще раз посмотреть на фрегат.

Хотя линия горизонта проходила выше его ватерлинии — что указывало на то, что фрегат все еще на расстоянии более четырех миль — качка была настолько сильна, что он мог видеть медную обшивку его днища. В подзорную трубу он ясно видел еще не потемневший красновато-желтый металл, и Рэймидж отметил, что на днище нет ни зеленых косм водорослей, ни колоний моллюсков. Это многое сказало ему: фрегат был поставлен в док месяц или два назад, и, что более важно, так как Испания начала воевать только несколько недель назад, корабль почти наверняка недавно укомплектован необученной командой и, вероятно, также неопытными офицерами и капитаном, поскольку сразу много судов вводились в строй. Но даже хорошо обученным орудийным расчетам будет трудно попасть в цель с корабля, раскачивающегося как этот, — наводчик, глядя вдоль ствола орудия, на миг увидит море на расстоянии в сто ярдов, а в следующую долю секунды — синее небо на горизонте.

Какое-то время он представлял «Кэтлин» с взрывчатой «красной тряпкой», дрейфующей у нее за кормой на конце плавающего манильского троса. Для демонстрации время не столь важно. Но если его блеф не сработает, и он должен будет попытаться потопить фрегат, то шлюпка должна оказаться под кормой испанца в момент, когда запал сработает и порох взорвется; на минуту раньше — и у испанцев будет время, чтобы пробить пушечным ядром днище шлюпки. На минуту позже будет не так уж плохо: большая часть эффекта от взрыва будет потеряна, но его, вероятно, будет достаточно, чтобы оторвать несколько досок. А как насчет огня из мушкетов? Ну, потребуется много стрельбы, чтобы потопить лодку или чтобы образовалась течь, достаточная, чтобы испортить весь порох. Какие могут быть еще препятствия? Поздно начинать думать о них, когда дело уже делается, но почему никто не использовал подрывную шлюпку до него? В конце концов, брандеры использовались против Армады…