Рейхсколдун - [9]

Призывно округлив алые губы Фрейя опустилась на колени рядом с кроватью и легко поцеловала изящную ступню Кати, даже замурчав от удовольствия — настолько нежной и бархатистой была ее кожа. Рыжая ведьма обиженно дернула ногой, но это не остановило белокурую красавицу, она продолжала целовать ноги Кати, словно выпрашивая прощение за неосторожные слова. Она посасывала нежные пальчики ножек, то чувственно и страстно, то лишь касалась их губами, щекотала ступню язычком. При этом она лукаво посматривала в лицо Кати, надеясь поймать ее взгляд. Ей это удалось: игривые голубые глаза встретились с обиженными зелеными и Катя не выдержав, улыбнулась. Ободренная Фрейя стала подниматься выше, залезая на кровать и целуя ноги Кати, особое вниманиеуделяя внутренней стороне бедер. Девушка нетерпеливо ухватила эсэсовку за волосы и заставила ее приподняться выше. Фрейя зарылась лицом между раздвинутых бедер Кати, которая забросила ноги на плечи блондинке и немного сжала ей шею.

— Давай девочка, моя- шептала она — нежнее, ааа…

Фрейя припала губами к её пышущей жаром промежности, задыхаясь от волнения лизала её начисто выбритый лобок, медленно спуская язычок к заветной щелке, чувствуя как дрожит под ее губами податливая плоть. Наконец Катя забилась в сладких конвульсиях подступившего оргазма, разжав ноги, чтобы дать Фрейе продолжить ласки. Немка поползла вверх по её пульсирующему телу, ласково целуя плоский живот, проникая языком в аккуратный пупок затем выше, к маленьким холмикам её грудей и начала покусывать, лизать, посасывать затвердевшие от возбуждения соски. Катя застонала от удовольствия, подтянула голову немки на уровень лица ей в глаза опьяненным взглядом ближе и слилась с ней в долго жадном поцелуе.

Позже они уже лежали в постели, уставшие и довольные, голова Кати лежала на груди Фрейи нежно гладившей ее длинные рыжие волосы.

— Лисенок, мой лисенок — шептала Фрейя в ухо девушки. — Красивый лисенок, но злой! Шерстка дыбом, глаза сверкают, рычит, клычки скалит — не подходи — укушу.

Катя рассмеялась и игриво куснула розовый сосок немки.

— Ты же всех ненавидишь, не только комиссаров — осторожно произнесла Фрейя — русских, удмуртов, красных, белых. Правда ведь лисенок?…

Катя замолчала, со вздохом откинувшись на спину и уставившись в потолок. Фрейя уже испугалась, что снова причинила девушке боль, когда та заговорила.

— Ну, а как мне кого-то любить, сама подумай? Отец — кулак, шесть работников у него было. Мать удмуртка, ее даже в собственном селе не любили — ведьмой считали. В школе русские дети вотячкой дразнили, удмуртские в деревне — «зючью»[10], русской полукровкой за глаза называли. Для верующих — я «чертова блядь», для безбожников — «мракобеска, пережиток прошлого». Комиссары проклятые, чтобы их Луд разорвал — затравили семью, заклевали, а потом и вовсе извели под корень. Если бы немцы сюда не пришли сейчас, наверное, меня и в живых уже не было — добрались бы до меня таки красные. Перед войной ведь жила как зверь лесной, сама знаешь, дядька меня воспитывал. А его все тоже колдуном считали — жил он в чащобе, волки с медведями ему единственными друзьями были. Он впрочем, и сейчас такой — ты же видела его, когда твой день рождения здесь отмечали.

— Конечно, я помню — рассмеялась Фрейя — очень колоритный мужчина. Русский лесной чародей — вот оно было бы раздолье для доктора Геббельса в первые месяцы войны. Чистый тролль из старых сказок, да и сам, я смотрю, сказочник еще тот. У моих эсэсовцев волосы дыбом стояли, когда они его слушали.

— Он и вправду любит прихвастнуть — усмехнулась Катя — тем более когда рядом такая молодая, красивая женщина как ты. Он же лапоть деревенский выше начальника уезда сроду никого не видел. Он и сам не знал как с тобой общаться — как с барышней или как с комиссаршей.

— Только не говори мне что я похожа на этих ваших фурий в кожаных куртках и с наганом — поморщилась Фрейя — я надеюсь он осознал разницу. Впрочем, я помню, что потом он почувствовал себя более свободно.

— Ну да, после того как ты его чуть ли не силой заставила пить шнапс на брудершафт, а мы с тобой стали в открытую сосаться — подмигнула Катя — он решил, что вы теперь почти родственники. Он же хоть и лесной дикарь, но все таки колдун, мозги по особенному повернуты, высоких чинов не так боится как простые крестьяне.

— Так он действительно колдун? — поинтересовалась Фрейя — Что-то он там рассказывал — что и волком оборачиваться может и с какими-то лесными демонами он на короткой ноге и бурю призывать может.

— Ну, как тебе сказать — пожала плечами Катя — колдун он настоящий, без дураков. Насчет оборотней, правда, брехня, но то что он с волками умеет разговаривать, что змей может собрать в одном месте — это правда, своими глазами видела. Насчет бури врать не буду, не знаю, а вот вумурта или водяного — никса по вашему — он при мне вызвал из омута.

— Интересно — задумчиво произнесла Фрейя- Катя, ты же знаешь Альфреда Шернера?

— Этого парня из Аненнербе? — спросила Катя. — Виделись пару раз, он меня расспрашивал о моей жизни до прихода немцев, очень интересовался, как у меня получается вытягивать информацию у подозреваемых. Парень умный, но тараканов в башке — мама не горюй.