Революция - [139]

Но неожиданно на носу кунакского крейсера вспыхнули клубы разрывов. На мгновение корабль закрыло облако дыма, а потом стала хорошо видна развороченная и горящая надстройка сразу за орудийной башней.

– Вот зараза! – воскликнул Тирион. – Не туда и не сюда!

Действительно, снаряд угодил прямо между башней и боевой рубкой. Чуть выше или чуть ниже – и этот крейсер вышел бы из боя. Правильно сказал Тирион – игра с судьбой.

Следующий залп накрыл нас. Один снаряд отбил щит, второй пробил его и разорвался на броне. Потом пришлось отбивать сразу три снаряда. А через пару минут все сбились со счета.

Чтобы не попасть под случайный осколок, мы ушли с палубы в боевую рубку. Ее я закрыл отдельным щитом, хотя Шарль Малькольм и сказал, что бояться нечего. У кунакцев большой дефицит хороших бронебойных снарядов, а их обычные снаряды разрываются даже при попадании в воду и не могут пробить броню.

«Сапфир» постоянно содрогался от попаданий снарядов или выстрелов своих орудий. Кунакскому крейсеру тоже хорошо досталось. Его нос был разворочен и охвачен огнем, но он продолжал гнаться за нами.

Я впервые участвовал в морском бою. Взрывы и выстрелы оглушали даже в закрытой рубке. Но офицеры и моряки оставались спокойны. Ни криков, ни ярости, ни храбрости: не было ничего из того, что было бы в окопах во время боя.

Здесь спешить и бежать некуда, драться не с кем. Не нужны храбрость или ярость, помогающая преодолеть страх перед атакой. Зато очень важно было не совершать ошибок и сохранять хладнокровие, оставаясь на своем посту. Хотя доклады приходили все тревожней и тревожней.

– Пробоина в кормовом отсеке! – крикнул какой-то офицер.

Тирион тут же сорвался с места и побежал на корму.

– Проблемы в машинном отделении! – доложил другой офицер.

Что именно случилось, я не понял, но скорость корабля сразу упала. Шарль Малькольм снял фуражку и вытер выступивший пот. Фелиция, увидев это, криво улыбнулась.

– Ну все. Идем ва-банк! – негромко сказал Шарль. – Право руля! Средний ход! Орудия правого борта к бою!

Да уж. Все или ничего. Повернувшись бортом к врагу, мы получим преимущество. Но очень быстро противник нас догонит – и тогда все.

– Арья, – негромко сказал я. – Давай…

– Я могу вызвать призраков, – перебила меня девушка. – Прямо под нами утонувший корабль.

– Хорошо.

Арья села на пол и начала очень тихо произносить заклинание призыва. Я сел рядом и закрыл глаза. Дав сигнал Араэл, я вошел в транс.

Теперь я смотрел на бой с высоты облаков. «Сапфир» вел огонь обеими главными башнями и орудиями правого борта. Корабль был сильно поврежден, на палубах лежали раненые и убитые моряки.

Кунакские корабли поменяли строй. Теперь первый корабль, наиболее пострадавший в бою, заходил слева. Второй поворачивал направо, чтобы стрелять всем бортом. А третий на полном ходу шел наперерез «Сапфиру». Кунакцы хотели окружить «Сапфир» и не дать ему уйти.

У противника были мощные щиты, но я нашел лазейку и тонкой струей воздуха проскользнул внутрь корабля. Мимо суетившихся матросов, мимо офицеров, отдающих приказы, все ниже в стальное нутро корабля, туда, где в страшной жаре машинисты обслуживали мощные машины, двигающие судно вперед.

Это оказалось слабым местом корабля. В топках бушевало пламя, а в котлах рвался наружу пар. Мне потребовалось небольшое усилие, чтобы выпустить эту мощь на свободу.

Вернув сознание в свое тело, я встал на ноги. Офицеры и матросы недоумевали, но очень радовались.

– Это вы сделали? – спросил меня Шарль.

– Что именно?

Я выглянул в узкую смотровую щель и увидел, что один из крейсеров, окутанный клубами пара, сильно отстает.

– Да, я. Кажется, это были паровые котлы, – усмехнулся я.

– Хорошо, – кивнул он. – Но осталось еще два.

Через пару минут неисправность устранили, и «Сапфир» вновь набрал скорость. Тирион алхимией исправил повреждения. А вот Араэл и Арье повезло меньше, они не смогли нанести врагу большого вреда. Призраков быстро разогнали церковной магией, а пожар, устроенный моей дочерью, быстро потушили. Сама она сейчас очень хмурая сидела рядом, а Фелиция перебинтовывала ей рану.

Яркая вспышка ударила по глазам, а от грохота я едва не оглох. Кто-то из девушек испуганно вскрикнул. Рубку сразу затянуло едким сизым дымом. Я первым делом бросился к Фелиции, а потом уже осмотрелся вокруг.

Бронированное стекло было разбито, и в смотровую щель затягивало дым. У меня в ушах стоял странный звон. Я жестом вызвал легкий ветер, чтобы проветрить рубку.

– Кто-нибудь, к штурвалу! – рявкнул смертельно бледный Шарль Малькольм.

Один из офицеров встал к штурвалу и выправил курс корабля. Рулевой сидел на полу и держался руками за окровавленную голову. Сам Малькольм зажимал левой рукой рану на правой.

– Снаряд в рубку попал, – спокойно сказал он, поймав мой взгляд. – Я же говорил, что их снаряды нашей брони не берут.

Я по-прежнему слышал звон и не сразу сообразил, что это колокол пожарной тревоги. Восстановив щит над рубкой, я выскочил наружу.

После полумрака помещения яркое солнце больно ударило по глазам. Зато было очень приятно глотнуть свежего морского воздуха. Раздался оглушающий грохот, «Сапфир» содрогнулся всем корпусом и на пару секунд окутался дымом – орудия дали очередной залп.