Революция чувств - [50]

Суета на арене цирка приостановила его поиски начальника штаба. Что здесь происходит, заинтересовался Ковбасюк и вместе с другими любопытными работниками цирка пошел на арену, откуда доносились крики.

Протиснувшись с большим трудом сквозь плотную толпу зевак, Ковбасюк увидел знакомого дрессировщика и ветеринара, пытавшихся вернуть к жизни породистого козла.

– Его отравили, посмотрите, – доказывал с пеной у рта дрессировщик человеку в грязном белом халате, – у него вся морда покрылась язвами.

– Успокойтесь, расскажите все по порядку, – настаивал ветеринар, явно не испытывающий любви к рогатым животным.

– Вчера вечером я обнаружил козла в компании с охранником цирка. Он ел вареных раков, салат из помидоров, огурцы и консервированную кукурузу. Он пил пиво, водку и коньяк.

– Кто? – перебил его ветеринар. – Козел пил коньяк и ел вареных раков?

– Ну, я не знаю, что он успел съесть, но думаю, охранник ради развлечения ему давал все это попробовать. Понимаете, козел особенный, он как человек, интеллектуальный. Его нельзя держать в клетке. Это удивительное животное. Он вожак стаи, – дрессировщик достал мятый носовой платок из кармана и громко высморкался, артистично вытер слезы. Потом тем же нестерильным платком стал вытирать морду циркового артиста, козел тяжело дышал.

– Где охранник? – закричал ветеринар.

– Я здесь, чего кричите, – откликнулся рослый грузин и вышел из толпы.

– А, это ты отравил моего козла? Ты хоть представляешь масштаб гнустного поступка? – кричал охраннику российский дрессировщик.

– Вы чего? Он сам пришел. После банкета осталось много еды. Я, значит сижу, доедаю, а этот прибежал, блеет на ухо…Да он сам ел, что хотел. Пиво из стакана лакал, как свинья.

– Сам ты свинья, – бился в истерике дрессировщик.

– Ты, это… базар фильтруй, хоть ты и заслуженный и дрессировщик, а я это… в ухо могу дать.

За спиной зрителей международного скандала раздалось блеянье, как по команде толпа расступилась. К дрессировщику подошла коза Юлька и легонько боднула его, мол, сочувствую.

– Юля, мы с тобой осиротели! Юля! – заплакал дрессировщик.

– Хватит плакать, пострадавшего необходимо срочно доставить чартерным рейсом в хорошую клинику, говорят в Вене и не таких козлов оживляли. Здесь, в Закраине, к сожалению, мы бессильны, – констатировал ветеринар.

Толпа одобрительно загудела. Ясное дело – заграница поможет.

Ковбасюк покинул арену цирка. Подумаешь, козел, невелика потеря, рассуждал Петр Антонович. Таких козлов в любой деревне с десяток найдешь. Бери и дрессируй.

Начальника штаба Олега Рогова на территории цирка Петр Антонович так и не нашел, это его расстроило намного больше, чем отравление циркового артиста. Ковбасюк поднялся на второй этаж, где у него находился кабинет и заперся на ключ. Он открыл сейф, достал бумаги и с головой ушел в работу. Цифры лучше, чем люди. Вот единица, добавь к ней ноль, нет – лучше шесть нулей, получишь миллион. Человек существо невежественное. Если он ноль сам по себе, то, что бы кто ни добавлял, существенно результат не изменится. Ноль, запятая и циферки пошли сотые. Конечно, есть личности, как например, я, рассуждал финансист, от таких значимых личностей многое зависит.

Они, эти личности, не только судьбой губернии повелевают, рассуждал Ковбасюк, от них зависит, какой страна будет завтра. Здесь внутренний монолог Петра Антоновича прервался, и в ход пошла чистая математика. Часть денег он перечислил на нужды штаба: плакаты, ролики, новые агитационные палатки, бензин. Пожалуй, хватит, вовремя остановился Ковбасюк, а вот это себе – любимому. Схема перекачки денег в собственный карман Ковбасюку нравилась. На бумаге бюджет сходился, и ладушки. После пристального изучения бухгалтерской документации Петр Антонович потер жирные, потные ручки и громко засмеялся. Его смех напоминал писк дородной породистой крысы. Ковбасюк счастлив, у него подскочило артериальное давление и участился пульс. Он почувствовал, как наступает возбуждение. Странно, подумал штабной бухгалтер, почему деньги меня возбуждают больше, чем женщины. Ковбасюк достал из сейфа припрятанную пачку долларов и понюхал ее, появилась эрекция. Ковбасюк провел деньгами по вспотевшей короткой шее, поднес новенькие купюры к уху, деньги нежно зашелестели.

– Мы хотим тебя, – послышалось бухгалтеру. Он поднес пачку денег к влажному рыльцу и еще раз понюхал, так пахли только деньги. Они пахли человеческими страстями, похотью, желаниями.

– Я тоже вас люблю, – прошептал Ковбасюк.

Медленно, с вожделением Петр Антонович провел пачкой долларов по небритому лицу. Купюры, как распутные девки острыми уголками царапали упитанные щеки штабного финансиста. От неожиданно приятного ощущения его тучное тело взрогнуло. По спине пробежали муражки, между жирными складками под мышками стало неприлично влажно. Петр Антонович тяжело дышал, ему не хватало воздуха, он резко рванул ворот рубашки. Ворот расстегнулся. Пуговица оторвалась и безвозвратно закатилась под рабочий стол.

– Ниже, – шептали купюры. Ковбасюк сжал пачку денег сильнее и направил ее вдоль пивного, выпуклого животика. В животике от удовольствия забродили газики. Возбуждение достигло апогея.