Революция 1917 года глазами современников. Том 1 (Январь-май) - [86]

И затем, что получают союзники при двусмысленной и нерешительной политике правительства? Военный паралич страны, военный паралич фронта. Революционный народ должен знать, что он борется за свободу, за интересы демократии. Иначе вы его не вдохновите на борьбу, не наполните эту борьбу необходимой энергией.

Вот та платформа, которую мы выдвигаем, вот та платформа, которую должно написать на своем знамени обновленное правительство. Для того чтобы принять и быть способным проводить эту платформу, правительство должно быть действительно обновленным, его состав должен быть таким, чтобы платформа эта не разбивалась об интересы имущих классов, не душилась ими в самом зародыше. И чтобы платформа эта проводилась быстро и решительно, нужно, чтобы в нее внесен был пафос, внесена была страсть.

А настоящий пафос, настоящую страсть для этой платформы где мы находим? Мы находим ее сейчас только в организации революционной демократии, в Совете рабочих и солдатских депутатов. Там тесно сплелись между собою, во имя решения неотложных революционных задач, элементы далеко неоднородные, которые рано или поздно разойдутся. Тут есть и пролетариат, тут есть и мелкая буржуазия. Но сейчас они сплетены, сейчас революционная страсть и энергия их объединяют и должны объединять, пока революция не закрепила окончательно свои позиции. Поэтому и вопрос о коалиционном министерстве они могут решать только сплоченно, только едино.

Ясно также, что волю и энергию к проведению необходимой платформы исполнительная власть не может получать путем давления и подталкивания со стороны. Воля и энергия эти должны быть в пределах самой исполнительной власти. Иначе вместо решительного и последовательного осуществления этой платформы мы получим только непрерывные конфликты между властью исполнительной и властью контролирующей. Совет рабочих и солдатских депутатов через своих представителей должен принять участие в исполнительной власти.

Основой для этого принятия должна быть обрисованная выше платформа и необходимая для ее осуществления реорганизация правительства.

Н. Череванин.

Рабочая газета. 1917,3 мая. № 46.

Мартынов А.С. РЕВОЛЮЦИОННЫЙ АВАНТЮРИЗМ

Мы разошлись с большинством общерусской меньшевистской конференции, потому что ее решения, стоя на почве оборончества и идя в разрез с решениями Циммервальда и Кинталя, содействуют затягиванию войны; затягивание же войны означает, для России, между прочим, еще большее усиление великой экономической разрухи и расчистку дороги для контрреволюции.

Но к таким же последствиям — затягиванию войны, усилению разрухи и приближению контрреволюции — должна привести и тактика Ленина, хотя Ленин руководится не боязливо-приспособленческими соображениями оборонцев, а прямо противоположными — революционно-авантюристическими.

Оборонцы всуе ссылаются на Циммервальд. Но и Ленин сходит с позиции Циммервальда, поскольку он подменивает главную задачу дня, выдвинутую в Циммервальде, — борьбу за мир, задачей захвата власти пролетариатом в России.

Буржуазная революция в России уже закончена, говорит Ленин; она не положила конца империалистической войне и не могла этого сделать. Это сделает лишь вторая революция после того, как она свергнет капитал и передаст всю полноту государственной власти пролетариату, ведомому социал-демократией (т. е. ленинской фракцией) и ведущему за собой через посредство «Советов» крестьянскую и солдатскую массу.

Эта вторая, чисто пролетарская революция в России вызовет социалистическую революцию на Западе, и лишь таким путем сможет быть положен конец войне и утвержден мир на основе освобождения всех угнетенных народов и народностей. Если же за пролетарской революцией в России не последует социалистическая на Западе, то у нас останется другой путь к миру: русский пролетариат объявит революционную войну буржуазному Западу и с оружием в руках проложит там дорогу к социализму и миру. Таковы заманчивые широкие перспективы, рисуемые Лениным.

По их поводу мы, прежде всего, должны заметить: если бы программа Ленина была осуществима, если бы возможно было сейчас в России сделать социалистическую революцию, то, идя ленинским путем, мы пришли бы к миру лишь после многих лет затяжной войны. А это значит, что ленинские коммуны пришлось бы строить на развалинах цивилизованного мира Европы. Но дело в том, что перспектива Ленина вообще утопическая. После того как началась бы социалистическая революция на Западе, русский пролетариат мог и должен был бы ставить себе такие задачи, какие формулировал сейчас Ленин. Но предлагать пролетариату самой экономически отсталой страны, в обстановке непрекращающейся войны, пролетариату страны, стоящей перед экономическим банкротством, приступить к осуществлению социализма, когда на капиталистическом Западе даже еще не началось массовое движение протеста против войны, когда там даже буревестников социальной революции еще не видать, когда значительная часть рабочих там идет еще за Шейдеманами и Реноделями, — значит быть безнадежным утопистом.

Ленин, впрочем, и сам как будто испугался своей храбрости и думает отвести обвинения в утопизме тем, что на