Революционная сага - [34]

В его словах девушка совсем не почувствовала желание обидеть. Очевидно, собеседник просто не знал названия мест, через которые шел.

— А идете, — предположила девушка, указав в противоположную сторону, — наверное, туда?

Геддо пожал плечами:

— Можно и туда сходить… К слову, в краях, откуда вы путь держите, спокойно? — спросил старик?

Ольга покачала головой.

— Я, знаете ли, работала на Скобелевском заводе бронепоездов. Не так давно у нас один состав купила… Э-э-э… группа людей преступных наклонностей издалека. Но пока они бронепоезд перегоняли, то сделали несколько пробных налетов на города. Ну знаете ли: прибывают на вокзал или на окружную. И говорят, мол, пусть граждане славного города вынесут нам отступные, выкуп. А иначе мы… В смысле они… Открываем огонь…

— И как, несут?

— А куда они денутся?.. Да вот только бронепоезд уйдет, а за ним остается рваная рана: в ограбленных городах народец злится, собирает ополчения. Поглядывает косо в сторону городов неограбленных. Те на всяк случай свою армию вербуют… Ну коль пошли такие дела — вспомнят старые обиды… Оно ведь как: если долго махать шашкой, то наверняка чья-то голова слетит. А у вас как, спокойно было?

— Было-то спокойно. — согласился старик. — да только то и слово, что «было». Жил, понимаете ли, никого не трогал. Затем появились какие-то смутные люди. Не то большевики, не то наоборот. Очень скоро их не стало, но разве покой после этого вернешь?

— Вы их убили? — Девушка смотрела на старика удивленно, но совсем без удивления.

— Не совсем я… Мой пес. Сделал он это помимо моей воли, но я ведь все равно в ответе, разве не так?

Собака в это время лежала возле их ног. Ольга присмотрелась к ней: с виду обычная дворняга, не самая крупная из тех, что доводилось видеть. Если бы такая повстречалась на пути — ничего ни приятного, но и ничего страшного. Но если деревья могут ползать, то от дворняг можно ожидать всего, чего угодно.

— А вы куда идете, если не секрет?

— Теперь моя очередь сказать: «э-э-э»… Сама не знаю.

— Хм… А нам оказывается по дороге… Не желаете ли составить кампанию. Вдвоем оно как-то веселей бродить? Только сразу хочу предупредить — со мной может быть опасно.

Девушка кивнула: ничего страшного, бывает…

— Куда пойдем? — спросила девушка.

— Туда, где не было меня, и куда не заходили вы… Таких мест, я думаю, достаточно. Может, среди них найдется место поспокойней. Хотя, как мне кажется, спокойствие ноне роскошь, которую никто не в силах себе позволить.

Через мосток возле серой мельницы они перешли через реку. По пыльному шляху пошли к леску. К тому самому, откуда вырвался ветер, их познакомивший.

Допрос без пристрастия

…А в середине октября в комнату, где квартировал Чугункин, зашел Аристархов. Постучался в дверь и тут же, пока Клим не успел ответить, вошел.

Не смотря на то, что на улице было довольно тепло для октября, в помещении натопили жарко, густо.

Клим сидел за столом и что-то черкал в бумагах. Поднял взгляд, увидел Аристархова, улыбнулся:

— А, это ты!

Евгений улыбнулся и кивнул, дескать, да, действительно: он и есть…затем осмотрелся по сторонам. Остался доволен:

— Я смотрю, ты хорошо окопался… В смысле устроился. Прямо хоромы… Даже с граммофоном.

Кабинет Чугуника хоромами, безусловно не был — просто неплохо обставлен, что по временам текущим временам было редкостью. Особое место действительно занимал граммофон, действительно дорогой: с ящиком из палисандрового дерева, трубой блестящей, как бы не позолоченной.

Но Чугункин отмахнулся:

— Ай, с этим граммофоном просто беда! Только для вида стоит. Ему все равно, какую пластинку ставить — хоть «Интернационал», хоть романсы — одинаково играет только "Боже, Царя храни". - и шепотом добавил. — При это фальшивит жутко.

Клим указал Евгению на стул:

— Ну присаживайся, рассказывай как ты… Давно ведь не виделись?

— Где-то с неделю. — кивнул Аристархов.

— Но вчера кто-то о тебе рассказывал… Ты все там же, в училище.

Аристархов кивнул.

Город Мгеберовск был мал. Не то чтоб все всех знали, но люди пересекались часто. Бывало, в ином разговоре один собеседник назовет чью-то фамилию, а второй воскликнет: ба, да я же его совсем недавно встречал!

Так же происходило с Аристарховым и Чугункиным. Бывшие сослуживцы пересекались часто, слышали друг о друге с третьих уст. Но друзьями так и не стали. Все же разными они были людьми: бывший комиссар и бывший комбат.

— А я сегодня так усердно работал! — продолжал Клим. — Даже не обедал и чай не пил! Ничего, завтра чай попью четыре раза, и два раза схожу обедать!

Евгений не понял, была ли это шутка, но на всякий случай улыбнулся.

— А, впрочем, ну его в болото, отдохну! — продолжал Чугункин. — Попьем чайку! Не каждый день увидишь старого боевого товарища…

— Ну, положим, не такой он уж я и старый.

Клим действительно захлопотал у буржуйки. Топил дровами, тяги не было никакой, и скоро вся комната оказалась затянута березовым дымом. Впрочем, бывший комиссар относился к этому весело:

— А что поделать! Слуг нету, денщиков не имеется! Со всем приходиться управляться самому!

Чайник закипел быстро — то ли жидкости в нем имелось немного, то ли вода в нем была уже теплая. В двух жестяных кружках Клим приготовил чай, подал его Евгению.