Ревизия командора Беринга - [92]

Все заулыбались, но Стеллеру было не до шуток.

   — Господин капитан-командор! — снова обратился он к Берингу, и голос его задрожал от обиды. — Зачем вы меня принуждаете к непростительному пренебрежению своим долгом?

— Да полно, полно, господин профессор! — опасаясь, что Стеллер сейчас расплачется, сказал Беринг. — Поезжайте на малой шлюпке, коли вам так хочется побывать на берегу... Только не увлекайтесь... И постарайтесь не втянуть Российскую Империю в войну с местными народами...

Теперь офицеры уже откровенно расхохотались.

Шутки, однако, на этом не закончились. Когда Стеллер с казаком Фомой Лепёхиным устроились между пустыми бочками, Свен Ваксель приказал трубачу сыграть вслед уходящей шлюпке.

Трубили, конечно, в насмешку, но Стеллер, стиснув зубы, стерпел и это. Главное, что он попал на неведомый остров.

И, оказавшись на берегу, Стеллер не стал терять времени. Около версты прошёл по побережью, пока не натолкнулся на выдолбленное из дерева корыто. Точно в таких же корытах готовили пищу камчадалы, опуская в них раскалённые на огне камни. Похоже было, что появление моряков прервало трапезу. Остатки её нашлись, разбросанные по траве. Кости, остатки юколы, крупные мидии Якоба, синие мидии — musculi. В пустых раковинах, которые использовались, как чашки, сладкая трава — каттик. Похоже было, что здешние жители — ещё не явился сюда свой Шестаков! — не научились пока изготавливать из каттика водку и использовали траву, подслащивая питьё.

Бегло осмотрев остатки трапезы, Стеллер продолжил путь. Через три версты он обнаружил тропу, ведущую в густой лес, и бесстрашно свернул на неё. Смелость вскоре была вознаграждена. На развилке троп Стеллер наткнулся на скошенную траву. Она явно что-то прикрывала. Стеллер сгрёб траву в сторону и обнаружил под нею каменную вымостку, ещё ниже — деревесную кору, уложенную на жерди. Когда кора была поднята, увидели, что внизу находится погреб.

Здесь стояли лукошки с копчёной неркой, свёрнутая в рулоны еловая заболонь, связки верёвок, изготовленных из морской травы, пучки чёрных гладко выскобленных стрел.

Приказав Фоме Лепёхину отнести в лодку образцы местных «товаров», Стеллер продолжал собирать растения и минералы.

Ему поразительно везло в этот день.

Поднявшись на холм, он увидел в версте от себя дым костра.

Поспешно отправился Стеллер назад к лодке, чтобы оставить там собранные образцы минералов и растений и передать на корабль, что им обнаружены аборигены. Стеллер просил Беринга предоставить в его распоряжение малый ялбот и несколько человек, чтобы попытаться вступить в переговоры с местными жителями.

Примерно через час матросы привезли ответ. Беринг приказывал Стеллеру немедленно вернуться на корабль, иначе его не станут дожидаться и оставят жить в Америке.

Хотя Стеллер, как он сам напишет, и старался изо всех сил не говорить ничего и никому, по возмущение переполняло его, и не утешил Стеллера даже оставленный на его долю горячий шоколад.

«Единственной причиной, по которой не была сделана попытка высадиться на большую землю, были ленивое упрямство и трусливый страх перед горсткой безоружных и ещё более напуганных дикарей, а также малодушная тоска по дому, которая этим господам, очевидно, казалась извинительной... — с возмущением запишет он в дневнике. — Время, затраченное на исследования, можно было выразить арифметическим отношением: подготовка к достижению цели длилась десять лет, самому же делу было уделено десять часов».

Но как ни протестовал Стеллер, Беринг уже принял решение. Утром 21 июля он, против своего обыкновения, поднялся за два часа до рассвета, вышел на палубу и отдал приказ поднимать якорь.

«Святой Пётр» лёг на обратный курс.

5

Стоять у берегов с таким трудом отысканного континента и не иметь возможности сойти на него... Что это? Божья кара за предательство, совершенное в туманную ночь 20 июня, или просто дьявольская насмешка?

Подавленное настроение царило на борту «Святого Павла», когда отвернули от земли и поплыли в океан. Все понимали, что обратное плавание не будет лёгким. Потеряли почти половину команды... Не пополнили запасы воды...

И тут, словно в насмешку, снова возникла американская земля, снова встали справа по борту скалистые берега. Плыли вдоль уходящего на запад полуострова Аляска.

И совсем, совсем мало оставалось пресной воды... Кашу теперь варили раз в день. Питались сухарями. Когда шёл дождь, собирали стекающую с парусов воду. У этой воды был горький смоляной привкус, но другой воды оставалось совсем мало.

Всё равно наносили на карту берег Аляски, наносили бесчисленные острова, что встречались на пути.

9 сентября снова встретили местных жителей, алеутов, когда остановились у небольшого острова. На семи остроносых байдарках подплыли алеуты к кораблю, но, как ни заманивали их подняться на борт, не покинули своих, сросшихся с ними байдарок. И воды не удалось выторговать. Выменяли только несколько стрел и головной убор, сделанный из топких берёзовых дощечек, украшенных перьями.

Надо было что-то решать... И снова досадовал Чириков, что из-за Беринга за пятнадцать лет беспорочной службы он всего лишь три месяца самостоятельно командует кораблём. За эти пятнадцать лет он научился организовывать доставку грузов, строительство кораблей, но этих организаторских талантов не хватало сейчас, чтобы принять единственно правильное решение. Нет-нет... Он всё делал, как положено. Вёл корабль через океан, точно исчислял маршрут... Но сейчас для решения требовалась та особая дерзость, которая даётся годами командирской службы. Нужно было соотнести все возможные последствия и опасности и выбрать наиболее оптимальный вариант. Может быть, надо было стрелять из пушек, может быть, просто зайти в бухту, пусть и рискуя напороться на подводную скалу... Но рисковать как раз и не научился Чириков...