Ревизия командора Беринга - [104]
В марте 1746 года Чириков приедет в Петербург. Здесь его произвели в капитан-командоры и определили «к смотрению над школами». Начал Чириков свою службу преподавателем в Морской академии, и закончить её тоже предстояло ему, надзирая за подготовкой будущих офицеров.
Впрочем, вначале предстояло завершить главную работу — составить итоговую карту Великой Северной экспедиции.
7
Тяжело, со скрипом, сдвинулось колесо русской истории... Возвратились в Петербург уцелевшие птенцы гнезда Петрова. Мало их уцелело. А тех, что уцелели, шибко ощипало в Сибири. Ничему не научились они за эти годы, ничего не поняли. Продолжали жить прежними обидами и страстями, которые уже не имели никакого отношения к новому времени... Григорий Григорьевич Скорняков-Писарев, Фёдор Соймонов ещё немало будут вредить Северной экспедиции, но всё это уже не столько сказывалось на прекращённой экспедиции, сколько на характеристике самих «птенцов».
В 1746 году в Петербурге собрались все уцелевшие офицеры Великой Северной экспедиции.
Алексей Чириков...
Дмитрий Лаптев...
Харитон Лаптев...
Дмитрий Овцын...
Иван Елагин...
Софрон Хитров...
Степан Малыгин...
Один за другим подписали они сводную карту, названную «Картой Генеральной Российской империи, северных и восточных берегов, прилежащих к Северному Ледовитому и Восточному океанам с частью вновь найденных через морское плавание западных американских берегов и острова Лиона».
Офицеры-иностранцы к составлению карты не привлекались, но бдительность Алексея Ильича Чирикова не помогла сохранить секрет. Он преподнёс в 1747 году эту карту императрице Елизавете Петровне. Императрица выразила своё милостивое одобрение, а в апреле 1750 года эту карту, как будто свою, представил Парижской Академии наук брат сгоревшего от камчатской водки профессора Делакроера, Жозеф Делиль...
И тут самое время и нам задуматься о том невиданном и весьма странном предприятии, которое названо сейчас Великой Северной экспедицией. Не так уж и важно, сколько — триста шестьдесят тысяч или полтора миллиона рублей — стоили её расходы. Всё равно сумма получалась гигантская... И несмотря на столь огромные затраты, до сих пор неясны подлинные задачи экспедиции. До сих пор спорят исследователи, пытаясь дать оценку деятельности отдельных её участников.
Вторая Камчатская экспедиция — детище своего времени. Халатность, откровенный шпионаж, глупость, которую так легко принять за преступление, — всё это легко найти в экспедиции капитан-командора Беринга. Но удивительно не это. Удивительно, что экспедиция, вопреки всему, оправдала себя. Впервые были нанесены на карту северо-восточные границы Империи, и Сибирь проступила в привычных нам очертаниях из белых, как снега, пятен.
Это, конечно же, чудо... И случилось это чудо потому, что в экспедиции Беринга соединилось несоединимое. Своеволие и легкомысленность соседствовали здесь с каторжной дисциплиной; косная тупость — с гениальными озарениями; мелкая расчётливость и хитрость — с высочайшей самоотверженностью. Рядом работали честные моряки и откровенные проходимцы, крупные учёные и столь же крупные авантюристы, отчаянные искатели приключений и трезвые, здравомыслящие люди. И конечно же, ничего бы не было достигнуто экспедицией, если бы не её главные участники — русские люди. Матросы и солдаты, которые замерзали во льдах с Василием Прончищевым и Петром Лассиниусом, нижние чины, что, шатаясь от усталости, поднимались на мачты на кораблях Беринга и Чирикова; крестьяне и казаки, которых безжалостно вешал Шпанберг через каждые двадцать вёрст вдоль ленских берегов. Жизнями тысяч этих безвестных героев, страдальцев и тружеников были оплачены свершения экспедиции, которую мы с полным правом называем сейчас Великою. Труды и подвиги этих героев и сделали скромного уроженца датского городка Хорсенса тем Берингом, которого мы знаем. Наполнили звенящей бронзой его имя...
Алексей Ильич Чириков, к счастью, так и не узнал, что случится с картой, на которую сводил он не только координаты берегов, но и сами жизни участников Великой Северной экспедиции... В 1748 году, так и не перевалив через пятидесятилетний рубеж, Чириков умер...
Семья его унаследовала — увы! — только долги. Два сына и три дочери Чирикова так и не смогли выбраться из отчаянной нужды и ещё через пятнадцать лет после смерти отца оставались должны четыре тысячи рублей...
8
Дольше всех задержался в экспедиции Георг Вильгельм Стеллер.
Завершив начатые на Камчатке исследования, он перебрался в Охотск и двинулся в Петербург... Однако в Иркутске его остановили. В Сенат поступил донос на Стеллера, и в Иркутске был произведён допрос. После допроса ему разрешили следовать далее. Однако Стеллер напрасно радовался. Приказы из Сената были разосланы и в другие города, и в Соликамске Стеллера снова задержали, собираясь препроводить, как и было указано, назад в Иркутск.
Возвращаться Стеллеру не хотелось, и он попытался сбежать. Его поймали. Однако Стеллер и тут не унялся. Несколько раз повторял он свою попытку, и каждый раз его ловили и, конечно же, били. Стеллер отличался удивительным научным трудолюбием и столь же удивительно скверным характером. Упорства ему хватило только до Тюмени. Здесь 12 ноября 1746 года он умер, как записано в медицинском заключении, от горячки.
Ермак с малой дружиной казаков сокрушил царство Кучума и освободил народы Сибири. Соликамский крестьянин Артемий Бабинов проложил первую сибирскую дорогу. Казак Семен Дежнев на небольшом судне впервые в мире обогнул по морю наш материк. Об этих людях и их подвигах повествует книга.
Сейчас много говорится о репрессиях 37-го. Однако зачастую намеренно или нет происходит подмена в понятиях «жертвы» и «палачи». Началом такой путаницы послужила так называемая хрущевская оттепель. А ведь расстрелянные Зиновьев, Каменев, Бухарин и многие другие деятели партийной верхушки, репрессированные тогда, сами играли роль палачей. Именно они в 1918-м развязали кровавую бойню Гражданской войны, создали в стране политический климат, породивший беспощадный террор. Сознательно забывается и то, что в 1934–1938 гг.
Выдающийся поэт, ученый, просветитель, историк, собиратель якутского фольклора и языка, человек, наделенный даром провидения, Алексей Елисеевич Кулаковский прожил короткую, но очень насыщенную жизнь. Ему приходилось блуждать по заполярной тундре, сплавляться по бурным рекам, прятаться от бандитов, пребывать с различными рисковыми поручениями новой власти в самой гуще Гражданской войны на Севере, терять родных и преданных друзей, учительствовать и воспитывать детей, которых у Алексея Елисеевича было много.
Новая книга петербургского писателя и исследователя Н.М. Коняева посвящена политическим событиям 1918-го, «самого короткого» для России года. Этот год памятен не только и не столько переходом на григорианскую систему летосчисления. Он остался в отечественной истории как период становления и укрепления большевистской диктатуры, как время превращения «красного террора» в целенаправленную государственную политику. Разгон Учредительного собрания, создание ЧК, поэтапное уничтожение большевиками других партий, включая левые, убийство германского посла Мирбаха, левоэсеровский мятеж, убийство Володарского и Урицкого, злодейское уничтожение Царской Семьи, покушение на Ленина — вот основные эпизоды этой кровавой эпопеи.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В юности душа живет, не отдавая никому отчета в своих желаниях и грехах. Что, например, страшного в том, чтобы мальчишке разорить птичье гнездо и украсть птенца? Кажется, что игра не причинит никому вреда, и даже если птенец умрет, все в итоге исправится каким-то волшебным образом.В рассказе известного православного писателя Николая Коняева действительно происходит чудо: бабушка, прозванная «птичьей» за умение разговаривать с пернатыми на их языке, выхаживает птенца, являя детям чудо воскрешения. Коняев на примере жизненной истории показывает возможность чуда в нашем мире.
В начале нашего века Лев Жданов был одним из самых популярных исторических беллетристов. Его произведения, вошедшие в эту книгу, – роман-хроника «Грозное время» и повесть «Наследие Грозного» – посвящены самым кровавым страницам русской истории – последним годам царствования Ивана Грозного и скорбной судьбе царевича Димитрия.
Книга рассказывает о жизни и замечательной деятельности выдающегося русского флотоводца, адмирала Федора Федоровича Ушакова — основоположника маневренной тактики парусного флота, сторонника суворовских принципов обучения и воспитания военных моряков. Основана на редких архивных материалах.
«…Хочу рассказать правдивые повести о времени, удаленном от нас множеством лет. Когда еще ни степи, ни лесам конца не было, а богатые рыбой реки текли широко и привольно. Так же и Воронеж-река была не то что нынче. На ее берегах шумел дремучий лес. А город стоял на буграх. Он побольше полста лет стоял. Уже однажды сожигали его черкасы: но он опять построился. И новая постройка обветшала, ее приходилось поправлять – где стену, где башню, где что. Но город крепко стоял, глядючи на полдень и на восход, откуда частенько набегали крымцы.
Роман Д. С. Мережковского (1865—1941) «Воскресшие боги Леонардо да-Винчи» входит в трилогию «Христос и Антихрист», пользовавшуюся широкой известностью в конце XIX – начале XX века. Будучи оригинально связан сквозной мыслью автора о движении истории как борьбы религии духа и религии плоти с романами «Смерть богов. Юлиан отступник» (1895) и «Антихрист, Петр и Алексей» (1904), роман этот сохраняет смысловую самостоятельность и законченность сюжета, являясь ярким историческим повествованием о жизни и деятельности великого итальянского гуманиста эпохи Возрождения Леонардо да Винчи (1452—1519).Леонардо да Винчи – один из самых загадочных гениев эпохи Возрождения.
«… – Сколько можно писать, Рембрандт? Мне сообщили, что картина давно готова, а вы все зовете то одного, то другого из стрелков, чтобы они снова и снова позировали. Они готовы принять все это за сплошное издевательство. – Коппенол говорил с волнением, как друг, как доброжелатель. И умолк. Умолк и повернулся спиной к Данае…Рембрандт взял его за руку. Присел перед ним на корточки.– Дорогой мой Коппенол. Я решил написать картину так, чтобы превзойти себя. А это трудно. Я могу не выдержать испытания. Я или вознесусь на вершину, или полечу в тартарары.
Книга Кондратия Биркина (П.П.Каратаева), практически забытого русского литератора, открывает перед читателями редкую возможность почувствовать атмосферу дворцовых тайн, интриг и скандалов России, Англии, Италии, Франции и других государств в период XVI–XVIII веков.Сын короля Сигизмунда I и супруги его Боны Сфорца, Сигизмунд II родился 1 августа 1520 года. По обычаю того времени, в минуту рождения младенца придворным астрологам поведено было составить его гороскоп, и, по толкованиям их, сочетание звезд и планет, под которыми родился королевич, было самое благоприятное.
В увлекательнейшем историческом романе Владислава Романова рассказывается о жизни Александра Невского (ок. 1220—1263). Имя этого доблестного воина, мудрого военачальника золотыми буквами вписано в мировую историю. В этой книге история жизни Александра Невского окутана мистическим ореолом, и он предстаёт перед читателями не просто как талантливый человек своей эпохи, но и как спаситель православия.
Автор книги Борис Алмазов не только талантливый писатель, но и известный деятель казачьего движения , атаман. Поэтому в своем новом романе он особенно колоритно и сочно выписывает детали быта казаков, показывает, какую огромную роль сыграли они в освоении сибирских пространств.
Исторический роман известного петербургского писателя Николая Коняева воскрешает события трёхсотлетней давности — время церковного раскола. Автор исследует истинные причины этой национальной трагедии, разрушает стереотипы, навязанные идеологией прошлых лет.Книга Н. Коняева, являясь результатом тщательного изучения архивных документов, представляет собой редкий пример живо написанной, увлекательной и одновременно познавательной исторической хроники.
Иван Грозный... Кажется, нет героя в русской истории более известного. Но Ю. Слепухин находит новые слова, интонации, новые факты. И оживает Русь старинная в любви, трагедии, преследованиях, интригах и славе. Исторический роман и психологическая драма верности, долга, чувства.