Реставрация обеда - [19]
Мой неисторический дед любил полистать газеты двадцатилетней давности, списанные из городской библиотеки. Брал пожелтевшую от времени годовую подшивку, читал и возмущался: «Эх, твою мать, посмотрите, что Розенкранц делает!» Когда тот «Розенкранц» уж многие лета лежал в гробу. «Ну и что! – искренне удивлялся дед, когда ему указывали на это. – Читаю-то я сейчас!» И, открывая для себя Тацита или Светония, я мог бы воспринимать данную историю так же по-детски непосредственно, как и мой дед. Если бы не одно обстоятельство…
Около 1482 года в Милане была издана часть античного текста за подписью Петроний Арбитр. В дальнейшем будут открыты и другие рукописи, примыкающие к этому тексту, и в целом Литература обогатится «пятнадцатой», «шестнадцатой» и, может быть, «четырнадцатой» главами романа, которому дадут название «Сатирикон». Никем и ничем невосполнимая утрата, подлинное горе, но до нас дошли только отрывки из Великого романа. Да и то – не в целостной рукописи, а в виде извлечений из одной семьи манускриптов, восходящих, по всей вероятности, к IX веку. Спустя почти что двести лет, а именно в 1664 году, был обнаружен еще один фрагмент романа, который окрестили как «Обед Тримальхиона». И на этом – все закончилось. Если не считать подделку французского лейтенанта по фамилии Нодо, который опубликовал якобы найденный им в Праге полный текст романа Петрония Арбитра. Этот «полный текст» с первого взгляда «опознали» как стряпню из офицерской кухни месье Нодо, и далеко не лучшего качества. И если мы упоминаем об этом, то только для того, чтобы подчеркнуть древность вышеупомянутой подделки, которая относится к 1692 году…
Итак, все исторические и литературные соображения сводились к тому, что роман под названием «Сатирикон" был написан в эпоху Нерона и повествует об эпохе Нерона. А из этого времени был известен только один Петроний, заслуживающий внимания. Тот самый Петроний, „законодатель изящного вкуса“, о котором повествует Корнелий Тацит. Исследователи почесались и отождествили „Законодателя“ с „Арбитром“, поскольку приятнее иметь биографию автора, чем восхищаться романом, который был написан неизвестно кем. Отождествили, невзирая на то что в латинском значении слова arbitre больше от «наблюдателя», чем от «третейского судьи»…
Тацит прямо указывает, что «Нерон стал считать приятным и достойным роскоши только то, что было одобрено Петронием». Даже при беглом знакомстве с романом можно заметить, что Петроний Арбитр не навязывает собственных вкусов, не расставляет характеристик и не делает «нравственно правильных» выводов. То есть не судит, а именно наблюдает. Не обличает, а смеется. И либо мы имеем на руках лицемерного скорпиона, либо – двух Петрониев. Но почему же исследователи держатся за тождественность автора романа и исторического лица? А все из-за обеда…
Когда Нерон, следуя доносу, дал понять Петронию, что больше заинтересован в его наследстве, чем в его существовании, Петроний не стал испытывать терпение императора. Созвал друзей и вскрыл себе вены. После чего и состоялся тот знаменитый обед, описанный Тацитом, да такими натуральными красками, как будто вездесущий Корнелий сам находился среди гостей. Ему и предоставим слово: «Расставаясь с жизнью, он не торопился ее оборвать и, вскрыв себе вены, то, сообразно своему желанию, перевязывал их, то снимал повязки. Разговаривая с друзьями, он не касался важных предметов, и от друзей он также не слышал рассуждении о бессмертии души, но они пели ему шутливые песни и читали легкомысленные стихи». И вот человек, истекающий кровью, во главе обеденного стола – диктует свое завещание, в котором не льстит ни Нерону, ни приспешнику Тигеллину, никому из власть имущих… Но описывает безобразные оргии императора, поименно называя участвующих в них распутников и распутниц. После чего – отправляет подобное завещание Нерону и, покончив с обедом, засыпает навсегда… И когда он успевает написать «Сатирикон» – я не понимаю…
персонаж
Плох тот брандмейстер, который не мечтает стать брандмайором!
Йиржи Геллер
«Апостол (греч.) – посланник; в общем смысле – все, кто был куда-нибудь послан для проповеди Евангелия».
Какая теперь разница – Тит или Гай?..
Он сидел в ванне по пояс в кровавой воде. И не надо быть криминалистом, чтобы распознать труп. «Здравствуйте, уважаемый труп! С вами разговаривает живое тело!» Я не стала кричать: «Ой, мамочки!» Я не стала набирать дрожащими пальцами телефон полиции. Я присела на край ванны и принялась изучать труп, как будто всю жизнь только этим и занималась. Не знаю, что на меня нашло. Скорее всего – от неожиданности. Еще, не пойму для чего, я засунула указательный палец в воду, отметила для себя, что ванну наполняли часа четыре назад, потому как вода совсем остыла. Вряд ли бы он стал забираться в холодную воду – в рубашке и брюках. Стильный пиджак, не меньше чем за пятьсот долларов, валялся на полу перед ванной, как коврик. Лакированные туфли, начищенные до блеска, аккуратно стояли на табурете. И чтобы поставить их туда – ему пришлось убрать тазик с замоченным для стирки бельем. Где я находилась четыре часа назад? А черт те где, и свидетелей у меня нет.
Популярный роман видного чешского писателя, критика и кинематографиста, первый в предполагаемой трилогии. Книга стала в Чехии бестселлером, переведена на восемь европейских языков, готовится экранизация. Роман построен, как яркая мозаика, где бок о бок существуют императорский Рим и современная Прага, модный кинорежиссер и Валерия Мессалина…
В этой книге всего понемногу: и бывших жизней, и грехов, и самоиронии, и литературных фокусов с разоблачением. А главное, «Файф-о-клок» – это действительно смешной сборник, состоящий из романа «Файф», пяти интервью с Иржи Грошеком и повести «Пять фацеций „а-ля рюсс“».
Современный русский писатель Иржи Грошек предлагает на суд читателя новый роман, щедро наполненный юмором, самоиронией и фантасмагорией. Исторические и культурные аллюзии воплощены автором в образе обаятельного писателя-неудачника. Все персонажи существуют в неком архиепическом пространстве места-времени, где в последний день перед извержением Везувия случаются странные и безусловно смешные истории, а древнеримские Помпеи превращаются в заброшенный российский городок на побережье Черного моря.
Однажды известный русский писатель Иржи Грошек наводил дома порядок и обнаружил свой старый роман «Реставрация обеда». «Что за безобразие?!» – воскликнул Иржи Грошек и переписал этот роман заново. Получилась «Большая реставрация обеда», где количество авторских «безобразий» нисколько не уменьшилось, а только увеличилось вдвое. «Теперь у нас вид приятный и аккуратный!» – с глубоким удовлетворением отметил Иржи Грошек и отнес эту рукопись в издательство…Читайте «Большую реставрацию обеда», где новый сюжет объединяет свежие главы с «отреставрированными», где шеф-повар Петроний готовит «сатириконы», Поджо Браччолини выпекает «фацеции», а поваренок Иржи Грошек лепит «чешско-моравские фрикадельки».
Можно ли выжить в каменных джунглях без автомата в руках? Марк решает, что нельзя. Ему нужно оружие против этого тоскливого серого города…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
История детства девочки Маши, родившейся в России на стыке 80—90-х годов ХХ века, – это собирательный образ тех, чей «нежный возраст» пришелся на «лихие 90-е». Маленькая Маша – это «чистый лист» сознания. И на нем весьма непростая жизнь взрослых пишет свои «письмена», формируя Машины представления о Жизни, Времени, Стране, Истории, Любви, Боге.
Вызвать восхищение того, кем восхищаешься сам – глубинное желание каждого из нас. Это может определить всю твою последующую жизнь. Так происходит с 18-летней первокурсницей Грир Кадецки. Ее замечает знаменитая феминистка Фэйт Фрэнк – ей 63, она мудра, уверена в себе и уже прожила большую жизнь. Она видит в Грир нечто многообещающее, приглашает ее на работу, становится ее наставницей. Но со временем роли лидера и ведомой меняются…«Женские убеждения» – межпоколенческий роман о главенстве и амбициях, об эго, жертвенности и любви, о том, каково это – искать свой путь, поддержку и внутреннюю уверенность, как наполнить свою жизнь смыслом.
Маленький датский Нюкёпинг, знаменитый разве что своей сахарной свеклой и обилием грачей — городок, где когда-то «заблудилась» Вторая мировая война, последствия которой датско-немецкая семья испытывает на себе вплоть до 1970-х… Вероятно, у многих из нас — и читателей, и писателей — не раз возникало желание высказать всё, что накопилось в душе по отношению к малой родине, городу своего детства. И автор этой книги высказался — так, что равнодушных в его родном Нюкёпинге не осталось, волна возмущения прокатилась по городу.Кнуд Ромер (р.
Какова природа удовольствия? Стоит ли поддаваться страсти? Грешно ли наслаждаться пороком, и что есть добро, если все захватывающие и увлекательные вещи проходят по разряду зла? В исповеди «О моем падении» (1939) Марсель Жуандо размышлял о любви, которую общество считает предосудительной. Тогда он называл себя «грешником», но вскоре его взгляд на то, что приносит наслаждение, изменился. «Для меня зачастую нет разницы между людьми и деревьями. Нежнее, чем к фруктам, свисающим с ветвей, я отношусь лишь к тем, что раскачиваются над моим Желанием».
Что делать, выйдя из запоя, преуспевающему адвокату, когда отец его, миллионер и политик, таинственно погибает? Что замышляет в альпийском замке иллюзионист Магнус Айзенгрим? И почему цюрихский психоаналитик убеждает адвоката, что он — мантикора? Ответ — во втором романе «дептфордской трилогии».
В компьютер Папы Римского проникает хакер и оставляет сообщение о церкви, которая «убивает, дабы защитить себя». Ватикан отряжает в Севилью эмиссара Лорепсо Куарта — установить личность автора послания и разобраться в ситуации. Отец Куарт погружается в хитросплетения церковной политики и большого бизнеса, вынужден решать тяжелые нравственные дилеммы, распутывать детективную интригу и противостоять соблазну…
Первый роман «Дептфордской трилогии» выдающегося канадского писателя и драматурга Робертсона Дэвиса. На протяжении шестидесяти лет прослеживается судьба трех выходцев из крошечного канадского городка Дептфорд: один становится миллионером и политиком, другой — всемирно известным фокусником, третий (рассказчик) — педагогом и агиографом, для которого психологическая и метафорическая истинность ничуть не менее важна, чем объективная, а то и более.
«Мост» — третий и, по мнению многих, наиболее удачный роман автора скандальной «Осиной Фабрики» Иэна Бэнкса. Налицо три плана повествования: потерявший память человек на исполинском мосту, подменяющем целый мир; уморительно коснозычный варвар, его верный меч и колдун-талисман в сказочной стране; инженер-энергетик в Эдинбурге и его бурная личная жизнь. Что между ними общего? Кто кому снится? И кто — один-единственный — в итоге проснется?