Реставрация обеда - [20]

Рукава рубашки он отрезал опасной бритвой. Потом этой же бритвой вскрыл себе вены и, вероятно, затих, глядя, как медленно вытекает кровь. Впрочем, не знаю. Может быть, кровь текла быстро и всего через пару минут он потерял сознание. Другое дело, что опасную бритву он вытер о галстук и положил на табурет, рядом со своими туфлями. Странно. Еще не знаю почему, но – странно. Буквально как психопат искромсать себе вены, а потом преспокойно вытирать бритву. Но если бы только это выглядело странным. Еще на лбу у трупа имелась надпись, сделанная, по всей вероятности, химическим карандашом…

Гай Петроний Арбитр

Вот это было странным, настолько странным. Если не сказать – ненормальным. Противоестественным. И еще – невероятным. Как человек мог вообще что-то написать на собственном лбу? С каллиграфическим искусством. И для чего? Значит, ему кто-то помог – до или после смерти. И карандаш был не химический, а мой. Для подводки глаз. Черного цвета. Теперь он находился в стаканчике для зубной щетки. А я же не дура, чтобы туда его ставить. Я вытащила карандаш из стаканчика и написала на своей руке печатными буквами – «ТИТ». Потом поднесла руку ко лбу покойного и сравнила цвет. Он. Затем отошла к раковине и принялась отмывать со своей руки «Тита».

Можно было подумать, что я – зомби. У меня в ванной находится труп, а я веду себя, как бы помягче сказать, нечувствительным образом. Не падаю в обморок, не зову на помощь, не трясу конечностями. Можно подумать, что я четыре часа назад зарезала этого мужчину, а потом преспокойно отправилась в ближайшее заведение – пить кофе со сливками. После чего вернулась обратно, пронумеровала труп и теперь размышляю – что с ним делать дальше. По правде говоря, именно об этом я и размышляла. Что делать дальше? Конечно, можно закрыть глаза, сосчитать до пятидесяти и надеяться, что труп таким же невероятным способом исчезнет, как и появился. А можно вытолкать его за дверь и спустить на первый этаж в лифте. Пусть там его и находят. И размышляют – откуда он взялся. А я приму каких-нибудь транквилизаторов и вымою ванну. Потому что не хочу общаться с полицией. За всю свою жизнь я не совершила ничего предосудительного – это моя точка зрения. А по мнению юриспруденции – может, и совершила. Откуда я знаю? И весьма может быть, что мои законы расходятся с общепринятыми. Но в любом случае – к этому трупу я не имею никакого отношения. Только была с ним знакома, когда он еще не был трупом. И тогда я решила позвонить, другой знакомой. Возможно, она объяснит, что делает наш общий любимый труп в моей ванной комнате. Иначе эта история попахивает дешевым детективом. Попахивает? Я осторожно принюхалась, ничего предосудительного в воздухе не обнаружила, но на всякий случай обильно опрыскала ванную комнату дезодорантом. Еще подумала – хорошо, что у меня есть «спрей», а если бы я пользовалась только «роликовыми» дезодорантами… Не прокатывать же ими покойного. «Вот и верь после этого рекламе!» – подумала я. В общем, я вела себя и думала, как идиотка. Поплотнее закрыла дверь в ванную комнату и пошла звонить по телефону.

– Привет, Янка!.. – поздоровалась я.

– Хм-м, – ответила она. – Привет, Ирэна !

– Это я – Янка! – сказала я. – А ты – Ирэна!

– Я в курсе, – ответила она. – Только почему ты назвала меня Янкой?

– Я ошиблась! – призналась я.

– Я так и поняла, – ответила она. – Поэтому и назвала тебя Ирэной.

И если бы нас прослушивали все полицейские службы мира, то все равно бы ничего не поняли.

– Послушай, Ирэна!.. – сказала я.

– Слушаю, – ответила она.

– Ты сейчас дома? – спросила я.

– В Занзибаре, – ответила она. – Ты куда звонишь-то?

– Тебе, – удивилась я. – А что, неправильно соединили?

– Ладно, – ответила она. – Проехали.

– Если бы! – намекнула я о превратностях судьбы, с ударением на последней букве.

– Да кабы-ы-ы! – поддержала меня Ирэна. – Послушай…

– Слушаю, – с готовностью ответила я.

Поскольку такое изменение в диалоге устраивало меня как нельзя лучше. Почему бы Иране не рассказать мне о своем трупе в ванной, а я стану ее утешать?

– Короче, – выругалась Ирэна. – У меня пальцы в лаке.

– А у меня – в крови, – сообщила я, разглядывая свой указательный палец.

– Продезинфицируй, – посоветовала мне Ирэна.

– Уже не поможет, – вздохнула я и покосилась на дверь в ванную комнату.

И тогда Ирэна перешла к вопросу, которого я ждала и, собственно, ради чего звонила.

– А что случилось? – спросила она.

– Я пришла домой и обнаружила в ванной труп с перерезанными венами и надписью на голове.

– Это все? – поинтересовалась Ирэна.

– Нет, – призналась я.

– Тогда перезвони попозже, когда у меня лак высохнет.

– И еще это – Густав Шкрета! – все-таки добавила я.

– Давай сначала! – потребовала Ирэна. – Что делает у тебя в ванной Густав Шкрета?

– Ничего не делает, – вздохнула я. – Уже часа четыре…

– Ты сексуально невоздержанная нахалка, – подытожила Ирэна. – Он пьян?

– Он мертв.

– Ну-ну, – сказала Ирэна. – Пусть отдохнет. А потом, с новыми силами…

– Ни за что! – возмутилась я. – Он мертв – натурально!

– Еще раз – с начала! – потребовала Ирэна.

– Да сколько можно! – снова возмутилась я. – У меня в ванной труп Густава Шкреты. С перерезанными венами. И меня сейчас вытошнит.