Республиканские Коммандо 4 Приказ 66 - [24]

— Покажи мне правила. — ответил Атин. Хотя он и был в шлеме — но Дарман мог видеть как он упрямо выпятил челюсть. — Давай. Покажи мне пункт, в котором сказано что я не могу жениться.

— Предполагалось что мы никогда не обзаведемся семьями.

— Но правил, явно запрещающих это, нет, верно?

— Нет. Но все равно это глупо.

— Почему?

Никому из клонов не требовалось видеть лицо своего брата, чтобы понять что творится в его голове. По тихому цоканью и дыханию в шлемном комлинке Дарман мог уловить, что Найнер нервничает; казалось, что что–то испугало его. Но Найнер явно был не из паникеров. Он был расстроен. Он пытался отогнать от себя неприятную реальность.

— Потому, что тебе не платят жалования. — наконец, сказал Найнер. — Так что ты не сможешь содержать жену и детей. И казарм для женатых нет. И…

Атин не собирался сдаваться без боя. Его голос звучал так, словно он говорил сквозь стиснутые зубы.

— Лазима — тви'лек. Люди и тви'леки не могут иметь потомства. И у нее есть жилье. Его купил Кэл'буир. И у нее есть работа. Мне не придется ее содержать. Ты не угадал со страшилками, серж.

— Содержанец, что ли? Неплохо устроился. — пробормотал себе под нос Корр.

— Все равно, ты сошел с ума. — ответил Найнер. — И это не мои страшилки. Просто факты.

Сейчас под угрозой были и планы Дармана на семейное счастье. Он решил поддержать Атина. Они были людьми, а не дроидами; у них было право ждать от жизни большего. Так говорил им Скирата.

— Считаете, что мы не можем жениться потому что мы — собственность, серж? — спросил Дарман.

Голос Найнера стал чуть тверже.

— Не знаю. Сходи, спроси генерала Зея.

— Зею до шаба. — сплюнул Атин. — А если и нет, то что он с этим сделает? Что, он расскажет про какую–то разницу между теми, какие мы сейчас и тем, что будет, когда я с Лазимой обменяемся клятвами?

— А он прав. — поддержал Дарман. — Разница ведь чисто формальная.

— И я хочу жить. — Атин уже начинал сердиться всерьез. — Если я все это переживу — то я не собираюсь вечно быть солдатом. — Он прервался на пару секунд, словно собирался с духом прежде чем сказать что–то неприятное. — Я хочу уйти. Я хочу в отставку.

Впервые кто–то из них сказал это вслух. Может быть это был и первый раз, когда они хотели это услышать. Уход Фая каким–то образом открыл двери для несогласия и подлинных стремлений, не связанных с ВАР.

В наступившем неловком молчании Корр, похоже, старательно удерживался от комментариев. Порой он все еще вел себя в духе «я–всего–лишь–замещаю–его», пусть даже и было очевидным то, что Фай уже не вернется.

Голос Найнера сейчас приобрел сержантский тон «не–спорь–со–мной».

— Ты должен думать о задании, а не о том, как свалить из армии.

— Я думаю. — ответил Атин, перемещаясь к Корру и занимая огневую позицию рядом с ним. — Я могу думать и о том и о другом одновременно. Если честно — одно помогает мне делать другое…

Нет, дело было не в уходе Фая. Дарман решил, что все началось с появлением внука Скираты. Ребенок принес всем им ощущение что настоящая жизнь проходит без них, а они остаются позади. Если бы они были беленькими, обычными клон–солдатами, которые мало сталкивались с обычной гражданской жизнью, то, может быть, им бы удалось убедить себя в том, что все не так уж плохо. Но все они провели много времени, занимаясь тем, что было доступно не–клонам. Подарив им столько свободы, сколько он мог — Скирата сделал их недовольными тем, что у них было.

— А как насчет тебя и Этейн, Дар? — поинтересовался Атин.

— Ты насчет того, не собираемся ли мы отойти от дел?

— Угу.

Этейн должна была оставить Орден Джедай. Им не были позволены близкие отношения — привязанности, как они это называли — но и строгого воздержания от джедаев не ждали.

«И это может привести к неприятностям.» — подумал Дарман. — «Однажды какой–нибудь истомившийся без любви джедай выкинет что–нибудь безумное — пусть и предполагается, что подобное вытравливается из них в процессе учебы — и это добром не кончится. Ты не можешь превратить существо из плоти и крови в бесстрастного дроида — ни клона, ни джедая. Это неестественно. Это несправедливо.»

— Детали мы еще не проработали. — ответил Дарман. — Но да, я этого хочу.

— А детей?

Дарман подумал о внуке Скираты. Все младенцы капризны и голодны. Чувствительные к Силе младенцы… ну, с этим разбиралась бы Этейн. Но до этого было еще далеко, если это вообще возможно, и пока что он мог не думать об этом.

— Когда–нибудь. — сказал он. — Но не сейчас.

— Лучше поторопись. — дружелюбно заметил Корр. — Прежде чем станешь слишком старым.

— Кстати, насчет поторапливаться… — заметил Найнер. — …приготовились…

У Дармана, как всегда перед боем ,свело живот. Он перебрался на лучшую позицию и заметил то, что привлекло внимание Найнера: тонкую цепочку репульсорных грузовиков, с обычными припасами из порта, поднимавших пыль словно дымовую завесу. Атин выпустил разведывательную камеру — подбросил маленькую сферу в воздух, провел ее к узкому проходу и подвесил над ним, передавая по пути снимки поверхности.

Корр переключил в своем ВИДе несколько степеней увеличения; Дарман видел, как его брат меняет ракурсы, на дисплее своего шлема. Корр смотрел на южную стену трещиноватых склонов, обрамлявших дорогу и когда Дарман переключился на его камеру — он увидел силуэты, которые, словно насекомые, начали внезапно появляться из трещин.