Республика ученых - [8]
«Ну и жарища!» Но она лишь с огорчением повела плечами: «Если ты хочешь добраться до завтра до World’s End …»[36] (Значит, Стена называется у них «Концом света». Собственно, совершенно логично: Никто ведь не знает, что находится по ту сторону! — Или все же? Вряд ли.)
Потом мы попали на широкое песчаное плато. Лишь через каждые 2–3 мили эти проклятые кактусовые острова: сто шагов в диаметре, высотой с дом, застывшие ощеры колючек. (Да еще если вообразить себе этих Спящих Красавиц, там обитающих!) — Она то и дело вытягивала вверх шею, становясь ладони на три выше меня! — всматривалась…:?…
И вдруг задрожала; ноздри раздулись, но не от страха; нижняя челюсть выдвинулась вперед…: «Быстрей!» — скомандовала она (неожиданным громоподобным контральто, как из бочки). Сделала пружинистых прыжков 50, так что я сразу отстал (и молниеносно подломила колени, припав в чему-то на песке):?
Мертвый кентавренок!!: она быстро ощупала его; приподняла вялые ножки — и показала мне красноватые подтеки укусов: «Never-never», — прорычала она. Снова подхватила его:?: «А вдруг еще жив?» Подумала, яростно скрипя зубами, и выпрямилась, как стальная пружина:
Цирковой пируэт на задних ногах, по кругу горизонта: тут, значит, солнце. Тут камень; там дерево? «Жди здесь!» — крикнула она.: «Пустяки, ничего не случится! А минут через десять подними на дротике свою шляпу и держи как можно выше: я приведу наших!» Устремила верхнюю часть туловища вперед, скрестив руки на груди — обхватив каждой противоположное плечо, — сиганула прочь, ventre a terre,[37] так что лишь песок ударил мне в ноздри!:
Ну и ну — вот у кого скорость!!: Она мчалась уже далеко впереди между 2 рощиц; когда попадалось какое- нибудь препятствие, она взлетала как птица, отталкиваясь всеми четырьмя ногами; вот перескочила через последний вал на горизонте — и скрылась./Тут я озадаченно опустился на камень.
(Или уж лучше стоять!: Вдруг приползет одна из этих тварей!). (И ведь не уличишь ни в чем эту скотину, как ни восстанавливай ситуацию! Он ведь толковал не более как о личном своем пристрастии к тени!: Вот ведь мерзавец!) Минуты две, вероятно.
И этот бедняга малыш!: от жалости я укрыл его своей курткой: ну хоть что-то вроде тени./Три минуты.
Не отпить ли толику шнапса? — Я присел — стоп; еще раз оглядеться? — Ничего; земля & воздух вроде «чистые». Рядом с его бледной головенкой в песок; откупорил, помедлил немного. / Прикинуть еще раз: пять минут!: Похоже, видимо, на змеиный яд. (Что значит «видимо»? Ведь чистая гипотеза с моей стороны!) Но предположим, что так. Про такие случаи в книгах пишут: «алкоголь в больших дозах»./ Или у них какие-нибудь особые травки? — Но подобные гомеопатические растительные средства слишком нестойки, слабы, недейственны против сильного яда: иначе бы ни один «естественный человек», в прежние времена, не умер бы от змеиных укусов: шесть минут!
Ну так влить, что ли?!: Ergo)[38] разжал ему челюсти, наполнил крышку, отмерил две порции — он ведь был еще ребенок. / Семь минут. (Или уже восемь? Да нет; скорее уж шесть; ведь мне тут не по себе, а в таких условиях время, как известно, бежит быстрее. Тем более в таких условиях. Так что лучше уж: семь: да: семь.
Не дрогнули ли у парня ресницы?! Или мне показалось? Восемь? / Нет!: Вот и хвост слегка трепыхнулся: милое дело! Но пора на всякий случай приготовиться к сигналу: дротик; визир: «Siehst, Vater, Du den Hut dort auf der Stangen»[39](это немецкий. Одна из забавных, неотвязных нелепостей, осевших во мне от языка моих предков. Ни одному из них и присниться не могло, что я — кентавриху…) / Так-так; крути, крути, своим хвостиком! — Ну вот теперь-то, уж наверное, пора. / Хорошо хоть солнечные очки у меня были с собой; и даже в них так и рябит в глазах (и донимает чесотка; так иной раз в обществе вдруг заходит речь о блохах и каждый тайком начинает почесываться).[40] (Или обо вшах.) Или о never-never: не шевельнулось ли как раз что-то?! — : Нет, это опять ветер.
Вот! Не дрожит ли? Земля?! Чуть слышно? — Я постарался расслабиться —: и теперь отчетливо различил какую-то вибрацию: сбросить напряжение, так, повыше шляпу! И туда ее, куда ускакала Салджа:! -. -:
И тут шум стал нарастать, как будто приближалась колонна грузовиков!!: Две сотни кентавров на стальных подковах! Впереди (и по краям — для прикрытия с флангов) атлетические фигуры: они-то и взметали завесу из пыли (из которой выныривали все новые и новые их товарищи!) (А вид — будто сидящие быки!)[41] / Я с таким воодушевлением размахивал своим сомбреро, что теперь снимал его с палки смутившись (а вокруг уже толпа).
Вены вздулись от гнева, как веревки!: Салджа возникла рядом с широкоплечим гигантом (у парня была черная борода, а на голове опять-таки витой рог: еще и это!) Он коротко отсалютовал, нервно махнув копьем в правой руке. А потом склонился к нам на песок.
«Он еще жив? Если б только он мог сказать, в каких зарослях!» — А на мое жалостливое вопрошание: «Да-да, он должен умереть: три укуса, средств никаких». / Тогда я снова решительно поднял бутылку с джином: навредить ведь она уже не могла. (А вдруг и поможет? Итак, еще раз — влить!)
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Русские погранцы арестовали за браконьерство в дальневосточных водах американскую шхуну с тюленьими шкурами в трюме. Команда дрожит в страхе перед Сибирью и не находит пути к спасенью…
Неопытная провинциалочка жаждет работать в газете крупного города. Как же ей доказать свое право на звание журналистки?
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Латиноамериканская проза – ярчайший камень в ожерелье художественной литературы XX века. Имена Маркеса, Кортасара, Борхеса и других авторов возвышаются над материком прозы. Рядом с ними высится могучий пик – Жоржи Амаду. Имя этого бразильского писателя – своего рода символ литературы Латинской Америки. Магическая, завораживающая проза Амаду давно и хорошо знакома в нашей стране. Но роман «Тереза Батиста, Сладкий Мёд и Отвага» впервые печатается в полном объеме.