Решето над бездной - [7]

     – И он, припав к воде, моча свой черный чуб, долго и жадно пил.

     Веселый сорванец.

     Идти стало легче по более ровному и затененному месту ущелья. Мы шли вперед и часто останавливались, чтобы подождать остальных. Часто встречались вытекавшие из-под земли родники. Отдыхали. Солнце клонилось к закату. Упали и  набежали длинные  тени. Шли долго…

     Наконец вышли на дорогу. Остановились возле большого разлившегося ручья.

     – Давай  скупаемся? – предложил кто-то.

     – Давай.

     Разделись зашли в воду. Вдруг подъехала машина. Как раз по пути. Эх! и началась суматоха. Не одевшись валили все подряд в кузов. Летели за борт ненужные уже посохи. Ужасная теснота. Меня придавило к борту. Сжало ноги. Со всех сторон поднялся крик:

     – Ой придавило!

     – Да подвинься трохе!

     – Эй чуть об дерево не стукнулся.

     А машина неслась во всю, подскакивая на ухабах.

     – Потише б гнал! Черт.

     Проехали километра 2. Машина стала и шофер сказал: – Вставайте. Еще повылетите за борт, а мне отвечать за вас. Тут уже недалеко. Дойдете.

     И снова полетели фляги, рюкзаки, ботинки, штаны и прочее. Я нашел свое все быстро. Эдик не нашел носки. Кто-то еще что-то. Видно на машине остались. Мы снова двинулись в путь, теперь уже осталось немногою. Километров 5. Но мы уже окончательно сморились и идти было трудно. Море было уже совсем отчетливо видно. На берегу стояли строения. Какой-то городок, или курорт. Кое-как спустились к берегу.

     Привал сделали за станицей Кабардинкой в кустах, которые росли почему-то рядами. Недалеко звенели колокольчиками коровы и овцы. У всех колокольчики были, чтобы если заблудятся в горах, то легко по звукам найти. Двое пастухов – принесли ящерицу – желтопузика. Наподобие змеи без ног длинной 50 см.

     Несколько ребят и я не утерпели и пошли к морю. Пересекли асфальтированную улицу.

     Я бывший на море когда-то в детстве, когда мне было года  3-4, теперь был поражен его красотой. Зеленовато-синие волны набегали на гальку и отступали, шумя по ней. Вода прозрачная и видны камни, покрытые мхом и водорослями. Море сейчас имело какой-то темноватый оттенок уходящего дня.

     Отсюда был виден и Новороссийск, расположенный на склоне горы.

     – До обеда завтра побудем здесь, – решил Валентин Иванович.

     На нашей стоянке уже пылали костры. Готовили ужин. Я с Гешкой решил варить рисовую кашу. Кое-как сварил рис. Накидал сахару и вышло замечательное кушанье. Уже стемнело, некоторые ложились спать, но еще мигали костры, борясь с темнотой. Вечер был тих и тепел. Со стороны Кабардинки доносились звуки жизни. Горы были в молчании. Их черные силуэты вырисовывались на темневшем небе, которое уже покрылось звездами. Гнали домой скот, позванивая колокольчиками… Потухали костры, сраженные темнотой. Прекратился говор. Все уложились. Только я искал куда-то запропастившуюся флягу, да Игорь еще не кончил варить, тихо разговаривал с Борькой. Я посидел молча немного около них. Потом пошел к Гешке, который уже улегся. Отломил ему сахару и он заснул. Возле лежали Сергей, Эдик и Юрка, укрывшись чем-то белым. Я наклонился над ними. Они спали. Потом я пошел и сел около костра.

     – Чего не спишь? – спросил Игорь.

     – Да не охота чего-то.

     Я еще долго сидел около костра, смотря на небо и горы. С моря доносился тихий плеск волн, вечных тружеников моря. В станице горели кое-где огни, но и они казалось засыпали. То одни то другие они меркли, и дома сливались с темнотой. Сегодня перед вечером Виктор Иванович говорил, чтобы мы писали дневники. Нам было не охота это делать. Отложили до утра. Я подбрасывая  сучья в потухающий костер и вспомнил слова Владимира, нашего соседа: «За один день, Гена, можно пережить столько, что и за год не переживешь». Не знаю, почему они мне вспомнились. Может быть от окружающего…

     Я отодвинул Гешку подальше и лег сам, но долго не удавалось заснуть. Мысли лезли в голову, пока не перепутались и не превратились в чепуху.

     29 июля 51 г.

     Начинало сиреть, когда я проснулся. Было прохладно и от моря веяло сыростью. Ночь была не такая холодная, как вчера, но все-таки холодновато. Звезды постепенно меркли. Где-то уже звенели колокольчики. Юрка Белов уже затрубил горном. Я растолкал Гешку, который никак не мог очнуться. Встал Сергей. А Эдьки не было.

     – Наверное  уже на море убежал, – сказал я.

     Вскоре появился и он. Эдька бежал со стороны моря, махая руками.

     – Ты где был?

     – Насилу нашел, – выдохнул он.

     – Что ты мелешь?

     – Да я заблудился. Хорошо, что Юрка затрубил. А то не нашел бы.

     И правда, он был как лунатик. Прошлый год в  Красном лесу он тоже бегал с одеялом на голове.

     – Проснулся, – продолжил он, – на каком-то холме и стал кричать. Никто не отвечает. Спали наверное. Пошел наугад. Да набрел на пограничника. Он и посоветовал мне поспать на земле. Сейчас был у моря. Хотел найти то место, где вчера были. Потом затрубила труба. Ну я и пошел.

     – Придется его привязывать на ночь, – пошутил кто-то.

     Долго удивлялись, пока не выстроили нас на зарядку. Потом снова затрещали костры. Запылали сучья сухого дерева. Пошли с Гешкой по воду. Метров за 100. Набрали воды и я не оборачиваясь пошел назад. Обернулся: Генки нет. Вот черт! Долго ждал. Пошел назад к ручью. Смотрю, а он с хлопцами крабов ловит. Кричу: