Решетка - [5]

– Нет, у меня заказан билет в Берлин.

– Тогда лучше выехать немного пораньше, сэр. Сегодня трасса на Сан-Диего было довольно сильно забита.

– Благодарю за совет, Диклан. Как насчет полвторого?

– Годится, сэр.

Хотя было уже за полночь, в окнах мастерской архитехнолога горел свет. Чтобы улучшить обзор в свете придорожных фонарей, Диклан переключил диод на линзах очков с красного цвета на зеленый – никогда не знаешь наверняка, что тебя поджидает в темноте. Разумеется, если у тебя нет таких ночных «широкоуголок», как этот «Черный кот».

– Похоже, они еще работают, – заметила Джоан, жена Ричардсона.

– Это вполне нормально, – ответил Ричардсон. – Когда я уезжал, работы у них еще было навалом. Ведь всякий раз, когда я прошу эту немчуру что-нибудь сделать, находится сотня причин, по которым они не могут сразу взяться за дело.

Здание, построенное по собственному проекту Ричардсона и обошедшееся в двадцать один миллион долларов, располагалось среди рекламных щитов с выгоревшими на солнце голливудскими красотками и имело форму стеклянного треугольника, напоминавшего нос огромной ультрасовременной яхты. Устремленная острием на восток, в сторону Голливуда, и защищенная со стороны дороги зеркальной стеной из солнцезащитных стеклянных панелей, контора Ричардсона заметно отличалась от общего архитектурного стиля Лос-Анджелеса – если только эту разнородную смесь вообще можно было назвать стилем. Как и все, что построил Ричардсон в Лос-Анджелесе, его собственный офис казался неким чужеродным образованием – по духу скорее европейским, нежели американским. И даже, может быть, занесенным сюда из другого мира. Дизайнеры и архитекторы причисляли Ричардсона к рационалистической школе, а спроектированные им здания считали образцами типично механистического подхода. В его творениях ощущалось явное влияние конструктивистских фантазий Гропиуса, Корбюзье и Стирлинга. В то же время его работы, выходя за рамки примитивной утилитарности, выражали энергичную приверженность самым последним технологическим идеям цивилизации.

– Немчура, – презрительно пробормотал Ричардсон, покачав головой.

– Согласна, дорогой, – поддакнула ему Джоан. – Как только мы откроем филиал в Берлине, они нам уже будут не нужны.

Между тем их «бентли» свернул с шоссе и, обогнув офис с тыльной стороны, въехал на подземную парковку.

Все здание состояло из семи этажей, шесть из них – над землей. На нижнем уровне были устроены кабинеты проектантов и большая, высотой в два этажа, мастерская. А на этажах с третьего по седьмой располагались частные квартиры. Ричардсоны нередко оставались в этом прекрасно оборудованном пятиугольном доме-офисе, когда задерживались здесь допоздна или, наоборот, если надо было пораньше приступить к срочной работе. Рэй Ричардсон был целиком поглощен своей профессией, однако все же большую часть свободного времени они с женой проводили в другом доме, в районе Деревенского ущелья. Этот дом с десятком спальных комнат, также построенный по проекту Ричардсона, за свою исключительную элегантность и изящество удостоился редкой похвалы такого известного критика в области современной архитектуры, как знаменитый Том Вульф, на страницах его журнала «Ярмарка Тщеславия» и был внесен в десятку новейших достижений современного зодчества.

– Надо заглянуть в мастерскую и проверить, чем они там занимаются, – заметил Ричардсон. – Не исключено, что просто валяют дурака.

Супруги чинно поднялись по широкой гранитной лестнице, подобно королевской чете, проверяющей охрану своего дворца и отвечая на приветствия подданных холодным кивком головы. Они остановились у входа в огромную, ярко освещенную мастерскую, словно ожидая, пока глашатай сообщит об их прибытии. Не считая ирисов в вазе на столике секретаря в приемной, которые были призваны скрасить удручающую одноцветность этого лос-анджелесского «баухауса», сами Ричардсоны представляли наиболее живописную часть безликого интерьера.

Эта мастерская, собственность фирмы «Ричардсон Эссоушиэйтс», одна из современнейших архитектурных студий в мире, насчитывала девяносто метров в длину. Она была заставлена семнадцатью двенадцатиметровыми скамьями, расположенными под прямым углом к выходящей на юг застекленной стене. Сквозь нее открывалась широкая панорама города. Даже в это позднее время здесь крутились архитекторы, дизайнеры, инженеры, модельщики, специалисты в области компьютерных технологий и различный вспомогательный персонал. Все обсуждали какой-то общий проект. Многие находились в мастерской уже тридцать шесть часов безвылазно, и те из них, кто работал в фирме относительно недавно, не обратили особого внимания на визит блестящей четы хозяев. Те же, кто почаще встречался с Рэем Ричардсоном, мгновенно оторвали взгляд от экранов своих компьютеров и попрятали куски недоеденной пиццы, понимая, что пришел конец той дружной и неформальной обстановке, в которой они работали до его прихода.

Окинув взглядом мастерскую, Джоан Ричардсон удовлетворенно покачала головой, мысленно восхищаясь тем образцовым порядком, который царил в офисе ее супруга. В ее горящих преданностью глазах – глазах индианки из племени Навахо – можно было прочесть, что это целиком заслуга мужа, которого она привыкла боготворить.