Решающий бой - [39]

— На какую? — полюбопытствовал я.

— «Стрессы в боевой обстановке и психиатрические расстройства, связанные с ними. Методики их преодоления и реабилитации», — улыбнулся генерал-лейтенант, — Сашка, после пары своих командировок, проходил у неё обследование, нахвалиться не мог. Вот я этим чудо специалистом заинтересовался. Тем более что немногим раньше, встретил одного боевого товарища — тоже генерала, правда, бывшего. Мужик одинокий, жену пару лет назад похоронил, только в работе видел смысл жизни. Сильно переживал после выхода на пенсию, и спать толком не мог. Кошмары начали сниться: убитые товарищи, разорванные снарядами дети и женщины. Сразу просыпался в холодном поту. За месяц постарел лет на десять. Так я позвонил главврачу, и отправил его к Алине Борисовне. И знаешь, помогло. Лег в госпиталь, Алина с ним поработала и как новенький стал. Никаких кошмаров больше не снится. В бассейн записался, на рыбалку ездит, грибы собирает, зазнобу себе нашёл на даче — бабку из местных, бывшую учительницу, и живёт, радуясь каждому дню.

— Дед, Светка при любой попытке общения с врачом может ещё больше замкнуться в себе, — фыркнул я. — Тут надо как-то аккуратно сделать. Красиво подвести её к девушке.

— За это не волнуйся, — отмахнулся дед. — Мы с Петром Ивановичем подумаем, как всё грамотно организовать. В конце концов, Алина Борисовна относится к нашему ведомству, как майор медицинской службы. Анатолию Петровичу не откажет, а нам тем более. Мы с ним и психотерапевтом посоветуемся, что и как с девушкой делать.

— А кто такой Анатолий Петрович?

— Главврач госпиталя, — коротко ответил Константин Николаевич.

— Ладно, по поводу следствия, — продолжил Петр Иванович, — я общался с военным прокурором. Сообщил ему, что дело на особом контроле ГРУ из-за поставок оружия с участием Петренко и Ермилова в Бадахштанский виялат Афганистана. Здесь нам очень повезло. Особисты, ведя следствие, съездили в Туркменистан. В процессе расследования, они общались с нашими людьми. И вообще в том регионе наши сотрудники тесно работали с местными чекистами. Рядом граница с Афганистаном, а оттуда много дерьма лезет. И сам Иван Михайлович — фронтовик, дружит с Константином Николаевичем. Прокурор полностью на твоей стороне. Он считает, что ты поступил абсолютно правильно и в пределах необходимой самообороны. Особых вопросов к тебе быть не должно. Иван Михайлович, тебе аккуратно подскажет, что и как писать, чтобы всё было оформлено правильно. Об этом уже договорено. Тебе придётся ещё пару раз съездить к нему, дать показания, кое-что подправить.

— Раз надо, съезжу, — пожимаю плечами. — Без проблем.

— Расскажу немного о текущих делах, — продолжил начальник ГРУ после небольшой паузы. — Наша работа по выявлению и обезвреживанию предателей и вражеских агентов, естественно, вызвала ожидаемую бурную реакцию у заклятых «друзей». Зашевелились, и в Лэнгли, и на Лубянке. Были попытки вербовки моего окружения. По слухам, Андропов получил серьезную взбучку от Генсека и взбешен. Я у него теперь враг номер два.

— А кто первый? — поинтересовался дед.

— Николай Анисимович Щелоков, — ухмыльнулся Ивашутин. — Старый враг Юрия Владимировича. Во-первых, давний и близкий соратник Брежнева. Ещё один центр влияния на престарелого генсека, возможный конкурент. Во-вторых, руководители страны всегда ставили чекистов на несколько ступенек выше милиционеров, и опирались в основном только на эту спецслужбу. Щелоков сломал эту традицию, благодаря личным отношениям с Брежневым, реформированию и усилению милицию. По сути, МВД и КГБ сегодня — это две самые мощные и массовые организации, способные контролировать людей и ситуацию в стране. И всё эти факторы усилились личной неприязнью председателя КГБ и министра МВД. А со временем она переросла в открытую вражду.

— Понятно, — кивнул дед. — Даже я об их, скажем так, сложных отношениях, краем уха слышал.

— Ладно, — начальник ГРУ хлопнул по столу ладонью, — Давайте больше не будем отвлекаться на второстепенные детали, а сконцентрируемся на самом важном. Время у нас ограничено, а обсудить требуется многое.

— Хорошо, — согласился Константин Николаевич, — Мы слушаем тебя, Петр Иванович.

Я кивнул, подтверждая слова деда.

— Как я говорил, началась нездоровая суета. Люди Андропова прощупывали моего ординарца, водителя, секретаря на предмет установки контактов. Даже к моему заму Павлову клинья подбивали. И это только то, что я знаю. Пару раз отмечены попытки слежки на различных машинах: голубом москвиче 412 и ВАЗЕ красного цвета 2103 с фальшивыми номерами. Москвич мы задержали. Там оказалась парочка офицеров КГБ из 5-го управления, подчинённые Бобкова. Мои ребята с ними потолковали. Офицеры отделались стандартными фразами, что поступил сигнал, о провокации диссидентов в отношении меня, и они со стороны подстраховывали и проверяли обстановку. На вопрос, почему не поделились с нами информацией, заявили, что никакой опасности для моей жизни не было, и вообще они просто проверяли сведения из анонимного источника и не хотели заранее «поднимать волну». Начальство в управлении по Москве и области их информацию подтвердило.