Решающий бой - [14]

— Так что ты там блеял, ягненок? — торжествует бандит. — Кого бить собрался?

— Тебя, конечно, кого же ещё, — стираю ладонью кровавую дорожку, — Если ты забыл, напоминаю, бой ещё не закончен. И я тебе обязательно надеру задницу.

Сеит поднимает руки к груди, сжимает кулаки и делает осторожный шаг навстречу. Быстро подскакиваю, кидаю кулак в лицо, отвлекая внимание, и мощно пробиваю ногой в голень. Это место не защищено мышечным корсетом, под кожей голая кость, и каждое концентрированное попадание вызывает дикую боль и лишает возможности двигаться.

Сеит блокирует предплечьем первый удар и пропускает второй, как и планировалось. Лицо молодого кривится в страдальческой гримасе. Инстинктивно он наклоняется, реагируя на боль, и пропускает «кинжальный» прямой удар локтем снизу вверх в подбородок, опрокидывающий каратэку на бетонный пол.

Бандит успевает сгруппироваться, прижав подбородок к груди. Оказавшись на полу, Сеит, «на автомате» пробивает стопой в живот, заставляя меня отступить.

— Как самочувствие? — издевательски интересуюсь у противника.

Каратэка трясет башкой, приходя в себя. Затем, не сводя с меня внимательного взгляда, быстро поднимается, отталкиваясь рукой и перекручивая ноги в воздухе.

Разговаривать он больше не желает. Лицо бандита сосредоточено, глаза пристально следят за каждым моим движением. Пора заканчивать этот балаган. Краем глаза вижу: Шаназар завороженно следит за боем, даже стволы опустил вниз.

— Киай, — тело бандита разворачивается в вертушке, выстреливая круговым ударом ноги. Мог бы рвануться вперед и толчком плеча сбить его с ног или долбануть кроссовком по опорной ноге. Но я отступаю под его напором назад и влево. В глазах каратэки светится торжество, руки и ноги выстреливают сериями ударов, заставляя меня защищаться и отходить.

Оказываюсь рядом с Шаназаром, немного сдвинувшимся вправо. Делаю угрожающее движение, имитируя удар. Сеит отпрыгивает, держа кулаки перед собой. А я тоже прыгаю, но в другую сторону. Ребро ладони влетает в горло расслабившегося пожилого бандита. Ощущаю, как кадык вминается и разламывается под моим ударом. Шаназар сипит, выпускает пистолеты, но моя ладонь перехватывает ТТ из ослабевшей руки. Курок уже взведен и я, мягко опрокидываясь на бок, в упор стреляю в летящего на меня в прыжке Сеита. Потом ещё раз. Вылетевшие из затворной рамы гильзы звенят, ударяясь о бетонный пол. Молодой тяжело падает навзничь. Пожилой хрипит, держась руками за горло и пуская кровавую пену. Привстаю на локте, направляя пистолет в голову Шахназара, и нажимаю на курок. ТТ тихо бумкает, выпуская пулю из трубчатого глушителя. Минус один.

Сеит лежит, судорожно подергиваясь. В районе живота и груди молодого, сквозь лохмотья простреленной рубашки расцветают алые отверстия, сквозь которые, при каждом вдохе, пульсирующими струйками просачиваются ручейки крови.

Молодой хватает ртом воздух, в тщетной попытке что-то сказать. Глаза Сеита стекленеют, лицо опускается, расслабляя мышцы. Пару раз дернувшись, тело неподвижно замирает.

— Готов, — вздохнул я, глядя на убитого.

Света с ужасом смотрит на меня. А деревянный люк, предусмотрительно прикрытый бандитами, снова распахивается.

— Парни, наигрались уже? Надеюсь, вы помните, о чем я вас просил. Малолетний ублюдок и его шлюшка должны остаться живы и относительно здоровы, — раздается наполненный злобной радостью голос толстого, — надеюсь, вы их не сильно повредили, и подготовили эту парочку для общения с Ашуром. Он подбирал инструменты с особой любовью.

В свет заслоняет массивная фигура прапорщика. Стучат каблуки ботинок, спускаясь по ступенькам вниз.

Я падаю на колено, вскидываю «ТТ», придерживая правую руку с пистолетом, ладонью левой. Толстяк появляется на лестнице целиком. Он видит меня, его лицо искажается в яростной гримасе, рука ныряет к поясу за «стечкиным». Поздно. Раздается сухой кашель ТТ. Свитер толстого рвется в двух местах, веером разлетаются алые брызги. С глухим стуком падает на ступеньки наполовину вытащенный из-за пояса стечкин. Прапорщик чуть отшатывается назад, на секунду замирает, пытаясь устоять, и летит кубарем вниз, кувыркаясь по лестнице.

Я быстро перемещаюсь к входу, держа пистолет наготове, и здоровая туша растекается бесформенной массой у моих ног.

— Су…ченыш, — хрипит толстяк с ненавистью глядя на меня мутнеющими глазами, — Ниче. го, тебе то. же, недолго оста… лось…

Бандит с трудом выдавливает слова. Чувствуется, что жить ему осталось считанные минуты.

Я тебе…кое-что… пока…зать хо... чу.

Рука прапорщика в последнем усилии ныряет в карман.

«Стреляй, быстро», — истерически вопит моя паранойя.

Трубка глушителя нацеливается в голову прапорщика. ТТ кашляет. На лбу толстяка открывается «третий» черный глаз. Голова дергается. Рука бандита выпадает из кармана. На раскрывшейся ладони лежит миниатюрный пистолет с двумя вертикальными стволами. Белоснежная рукоять, блестящая полированная сталь — маленькое оружие смотрится достаточно грозно, несмотря на компактные размеры.

«Дерринджер, под патроны калибра 0,41, кольцевого воспламенения. Откуда, черт подери, он оказался у прапорщика»?! — возникает у меня вопрос.