Решая судьбу человека… - [32]

— А что случилось с Николаем? — обеспокоенно произносит старушка.

— Ничего особенного. Вы мне назовите его товарищей, друзей, с кем он проводит время.

С ответом Казанова не спешит.

— Я, конечно, всех его товарищей не знаю, да и немало их, — говорит она. — А вот Сашу Воинова и Печнова Петра, что по соседству живут, знаю хорошо. Они ребята неплохие, и я не возражала против их дружбы. Но где был он вечером 6 сентября, с ними или один — сказать не могу. Просто не помню. Вы уж лучше Колю спросите, он скажет, врать он не обучен.

Друзей у Казанова оказалось действительно немало, но 6 сентября никто припомнить не мог. Один только Иванов Сергей после долгих раздумий вспомнил, что в какую-то субботу в начале сентября они с группой товарищей после работы подрядились разгружать овощи из вагонов на разъезде «Восстание». Однако точную дату назвать он не смог.

Следователь решил немедленно установить дату разгрузки овощей.

На разъезде овощных баз было много, и все — от разных организаций. Один за другим, как в строю, тянулись склады, до отказа забитые овощами.

Объяснив цель своего прихода на базу № 1, Малин попросил показать документы, надеясь в них найти ответ на интересующий его вопрос: когда, какого числа Иванов, Казанов и другие разгружали овощи.

Списков и различных ведомостей оказалось очень много. Одна за другой пестрели фамилии грузчиков, но сейчас следователя интересовало одно: 6 сентября, суббота, Казанов, Иванов… Нет, на этой базе таких фамилий не оказалось. Неудача постигла Малина и на других пяти базах. Перерыты сотни списков и ведомостей, а Казанова нет.

«Где же работали Иванов и Казанов?» — недоумевал следователь, просматривая документы на последней базе.

Казалось, что многочасовая кропотливая работа пропала даром. И только к концу проверки ему удалось установить, что документация на сентябрьскую выгрузку овощей сдана в центральную бухгалтерию треста столовых.

Не теряя ни минуты, Малин направился в бухгалтерию, где стал изучать обработанные документы.

Какова же была радость следователя, когда в одной из ведомостей на выдачу зарплаты за разгрузку овощей из вагона № 1401629 6 сентября он обнаружил фамилии Иванова и Казанова. Однако установить в бухгалтерии часы разгрузки не удалось — эти данные здесь не регистрировались.

На помощь следователю пришла железнодорожная документация, в которой фиксировалось время подачи вагонов под разгрузку и время ее окончания.

На запрос следователя начальник станции «Восстание» официально сообщил, что вагон № 1401629 был подан под разгрузку в 14 часов 6 сентября и разгружен в 00 часов 30 минут 7 сентября.

Облегченно вздохнув, следователь вернулся в свой кабинет. В прокуратуре уже никого из сотрудников не было.

Разбирая оставленную на столе секретарем почту, он сразу же обратил внимание на конверт со знакомым штампом: «Бюро судебномедицинской экспертизы».

С нетерпением извлек Малин из конверта акт судебномедицинского исследования пятен крови на одежде Соколова и, опустив описательную часть, вслух прочел:

«Заключение. В пятнах грязно-серого цвета с буроватым оттенком на пиджаке и правой штанине брюк Соколова обнаружена кровь не человека, а птицы (курицы, гуся и т. д.)».

Становилось все более очевидным, что имевшиеся в деле улики против Соколова несостоятельны: Соколов преступления не совершал.

Невольно следователь вернулся к показаниям Казанова, этого «очевидца» преступления.

«Казанова необходимо повторно и подробно передопросить», — решил Малин.

Придя утром на работу, он тут же вызвал Казанова.

— Я уже давал показания, — заявил тот, не успев даже сесть.

— Это мне известно, — спокойно сказал следователь. — И все-таки… Не лучше ли будет, Казанов, рассказать правду?

— Какую еще правду? Я уже все рассказал в милиции, — возмутился свидетель.

Чтобы не тянуть время, Малин извлек из сейфа платежную ведомость и предъявил ее Казанову.

— Скажите, подпись в получении денег ваша?

— Моя, — растерянно произнес Казанов.

— Часто вам приходилось разгружать овощи на станции «Восстание»?

— Всего один раз. А причем тут разгрузка овощей?

— Не припомните ли, — словно не замечая нервозности свидетеля, спросил следователь, — когда вы закончили разгрузку овощей в тот вечер?

— Мы закончили работу в двадцать три часа, а когда я приехал домой, было уже без пятнадцати двенадцать.

Теперь Малин решил задать Казанову последний, решающий вопрос:

— Следствием установлено, что разгрузку овощей вы производили вечером 6 сентября. В тот же вечер и был ранен Силин, причем на улице Рабочая, в другом конце города. Как же вы, находясь на разъезде «Восстание», в то же время оказались «очевидцем» преступления?

Следователь еще не закончил фразы, как Казанов привстал, глубоко вздохнул и тут же, опустившись на стул, закрыл лицо руками. Несколько минут он молчал, затем взволнованно заговорил:

— Мне нечего сейчас скрывать, Я говорил неправду. Но я очень любил Галину… Володя встал между нами… Я вижу, что для меня выгодней всего сейчас рассказать правду. Да и подозрения были бы на меня тоже, И я все это выдумал… Я виноват и перед вами, и перед Соколовым.

— Вы совершили преступление, Казанов, оклеветав ни в чем не повинного советского человека, да и к тому же вашего товарища.