Решальщики. Развал/схождение - [5]

— Я допускал, что мой рассказ вызовет у вас… э-э-э-э… иронию, — обиженно среагировал на ухмылочку Нарышкин. — Но, поверьте, Дмитрий Борисович, лично мне сейчас совсем не до смеха.

— Извините, я это… того, глупость сморозил. Скажите, Станислав Аркадьевич, ваша супруга всегда пользовалась услугами именно этого универсама?

— Напротив, он ей очень не нравился.

— Почему?

— Во «Всячине» небогатый выбор свежей зелени. Да и овощи, в основном, заморские, безвкусные.

— Есть такое дело, — подтвердил Брюнет. — По этой причине моя покупает овощи исключительно на рынке.

— Вот-вот. С шофером Леночка тоже старается ездить на рынок, на Кузнечный. Но так как сама она — водитель неважнецкий, в одиночку не рискует выбираться далеко. Тем более в центр. Старается обходиться теми магазинами, что ближе к дому.

— То есть в день «трех карт» ваш водитель снова отсутствовал? Что, опять зубы?

— Представьте себе — да. Там у него какой-то сложный, запущенный случай.

— Бывает, — задумавшись, машинально подтвердил Петрухин.

Между тем Нарышкин посмотрел на часы и присвистнул:

— Ого! Прошу прощения, господа, но через сорок минут я, кровь из носу, должен быть в Смольном, на совещании у губернатора.

— Конечно-конечно, — закивал Брюнет и, натужно кряхтя, стал выбираться из-за стола.

— Что, опять «проклятые рудники»? — понимающе вопросил Петрухин.

— Ага, болят по осени старые раны. Спина, будь она неладна… Пойдемте, Станислав Аркадьевич, я провожу. Борисыч, а ты дождись меня! Можешь пока попросить Аллу, чтобы сварила кофе.

— Всенепременно. Дождусь, — подтвердил Петрухин.

Надо ли говорить, что ни за кофе, ни за чем-либо еще обращаться к секретарше Дмитрий не стал?

Ибо уж лучше умереть от жажды, чем попадать под руку дважды.

Ведь рука нынче у Аллочки была та еще. Горячее не бывает.

Кстати, а сколько они вообще среднестатистически длятся?

Ну, эти? Которые «критические»?..

* * *

Пока Петрухина активно втягивали в очередной сыскной блудняк, его напарник — Леонид Николаевич Купцов, манкируя служебными обязанностями, проводил время в отдельной больничной палате на отделении военно-полевой хирургии ВМА. Где уже три недели кряду томилась жертва циничного дорожно-транспортного происшествия — юрисконсульт «Магистрали» Яна Викторовна Асеева.[2]

К слову сказать, за время вынужденной обездвиженности госпожи Асеевой в их с инспектором отношениях наметились воистину тектонические подвижки в сторону взаимной приязни. С перспективой дальнейшего поступательного движения.

Тьфу-тьфу-тьфу — чтоб не сглазить…

— …И чего сказал врач? Когда снимают гипс?

— Если все будет нормально, обещают в понедельник.

— Ух ты! — восхитился Купцов и с лукавой прищуринкой добавил: — Ну что ж, в таком случае откладывать дальше никак нельзя.

— Чего откладывать?

— Представляешь, я еще ни разу в жизни не занимался любовью с женщиной в гипсе!

— Леонид Николаевич! Да вы форменный извращенец!

— Не скрою — так и есть. Но это — мой единственный недостаток.

С такими словами Леонид сделал попытку приобнять Яну.

И в ответ был незамедлительно удостоен шутливого шлепка по лбу загипсованной конечностью.

— Инспектор Купцов! Прекратите немедленно! Иначе…

— Иначе что?

— Я пожалуюсь вашей сестре, — как бы сурово докончила фразу Яна Викторовна. — Кстати, в отличие от вас, она произвела на меня самое благоприятное впечатление. Вот и верь теперь в недалекое от яблони яблочко.

Здесь Асеева невольно улыбнулась, снова припомнив недолгий тет-а-тетный разговор с младшей сестрой Купцова, случившийся в тот момент, когда Леонид ненадолго отлучился из палаты.

— …Знаете, Яна, какой у меня брат?!

— Знаю. Немножко.

Несмотря на то, что женщины в данный момент были одни, далее Ирина все равно перешла на шепот:

— А вы знаете, что он в вас влюблен?

— Правда? А откуда ты?..

— Я давно догадывалась, что Лёнька по кому-то… В общем, сохнет… А вот сейчас, когда увидела, как он на вас смотрит…

— И как же он смотрит?

— С обожанием!.. Ну что вы смеетесь? Я серьезно говорю!

— Нет-нет. Я не смеюсь. Извини, пожалуйста.

— Так вот, Яна! Вы мне тоже понравились.

— Спасибо.

— Поэтому знайте: если что, с моей стороны возражений не последует. Ну, а то, что у вас маленький сын, — это ничего страшного. Не волнуйтесь, со мной малыши обычно ладят…

— …А вот с Иркой — это удар ниже пояса!

— Ну, допустим, на подобный удар я и сама способна.

Юрисконсульт потянулась за костылем, и Купцов, изобразив испуг, шустро отскочил от кровати.

— Да, и вообще: с чего вдруг вы, Леонид Николаевич, решили, что я изменила свою позицию в части… э-э-э-э… наших с вами отношений?

— А знаете, Яна Викторовна, какое ключевое слово в произнесенной вами фразе? — расплылся в довольной улыбке инспектор.

— И какое же?

— «Наших с вами».

В этот момент подал голос купцовский мобильник. Заблаговременно предупреждая, что комиссарского тела возжелал ни кто иной, как инспектор Петрухин.

Леонид подошел к окну, комфортно разместился на широком подоконнике и лишь тогда, с большой, надо признать, неохотой, ответил на входящий:

— Здравия желаю!

— И вам не хворать! Купчина, ты еще в больничке? Подле очаровательных ножек нашего не менее очаровательного юриста?