Решальщики. Развал/схождение - [41]

Полусонный, перепуганный бизнесмен суетливо собрался под сочувственным взглядом дедка, после чего длинными коридорами/переходами/пролетами его отконвоировали этажом выше и завели в новое место прописки. Перешагнув порог коего, Петр Николаевич едва не лишился чувств. От витавшего в камере смрада, заменявшего собою воздух, а самое главное — от лицезрения новых соседей общим числом в восемь душ. Беглого взгляда на эти «души» было достаточно, чтобы понять: в биографии сих пассажиров если и имелись зарубленные бабушки, то счет им велся на десятки. Ибо то была классическая блатная хата — очень похожая на ту самую, из «энтэвэшного» сериала «Зона», за перепетиями сюжета которого в свое время Московцев с немалым интересом следил.

За спиной громыхнула железная дверь. Петр Николаевич вздрогнул и…

…И продолжил «стояние статуем».

Не решаясь даже просто освободить руки, поставив сумку на пол и сгрузив спальные принадлежности на единственную здесь свободную койку второго яруса.

Между тем постояльцы вовсю и откровенно разглядывали явного первохода-новичка, ухмылялись и скалили зубы. Странное дело — никто из восьми человек в этот полуночный час не спал. Правда, большинство уже лежало на шконках, однако самый по виду страшный и судя по всему самый здесь главный сидел за столом и похрустывал сушками, дожидаясь, когда закипит вода. Функции электрочайника в данном случае исполнял кипятильник с оголенным проводом вместо вилки, засунутым в разъемы на месте бывшей розетки.

— Доброй ночи! — решился наконец Московцев.

Крутившийся возле «чайника» тощий, с неприятной щербатой улыбкой и разными глазенками уголовник, покрытый наколками, как «остров невезения зеленью», среагировав на писк Петра Николаевича, прыснул и по-обезьяньи подскочил к новому квартиранту:

— В рот мне галстук! Гля, Пантелеймон, какого нам васька́[14] на подселение определили! — играя на публику, заблажил он. — Голубых кровей, не иначе!

Уголовник бесцеремонно отобрал у Московцева сумку и, вжикнув молнией, с интересом сунулся во внутренности:

— Пантелеймон! Да тут у него просто Кулундайк! Разве что повидлы нет!

— Гунька! Верни Петру Николаичу ридикюль! Живо! — с не терпящей возражений интонацией приказал любитель сушек, которого Московцев интуитивно и, как оказалось, верно принял за старшего.

— Сам Господь велел делиться, — поскучнел Гунька, возвращая сумку.

— А еще умножаться. На ноль, — донеслось откуда-то сверху глумливое.

— Извините… — робко обратился Петр Николаевич к пахану, — а разве мы… мы знакомы?

Народ в камере слаженно заржал.

— А ну, ша! — цыкнул Пантелеймон и… словно бы невидимая рука повернула невидимую ручку volume, переведя ее в крайнее левое положение. — Нет, Петр Николаевич, до сего момента мы были знакомы исключительно заочно.

— Так он чего, типа «заочник»? — не удержавшись, хихикнул кто-то сбоку.

— Я сказал: хорош галдеть!.. Вот, братва, прошу, как говорится, любить-не-жаловаться. Петр Николаевич… э-э-э-э… — Тут пахан развернул лежащую на столе газету, нацепил сильно диссонирующие с его хара́ктерным обликом очки, поискал нужное место и зачел вслух:

— Петр Николаевич Московцев. Топ-менеджер фирмы, аффи… надо же, слово-то какое? «Аффилированной»?

— Опечатка. Наверное, хотели написать «вафлированной»? — хихикнул Гунька.

— Цыц!.. аффилированной с известной компанией «Магистраль — Северо-Запад». Подозревается в убийстве известного петербургского антиквара с целью грабежа.

— Братва! Закрывай форточки! А то в нашу хату уже одного живого мокрушника надуло!

— Это недоразумение, — побледнев, забормотал Петр Николаевич. — Честное слово! Это какая-то ошибка… Я… мне… Надеюсь, что очень скоро во всем разберутся.

— Само собой. Разберутся, — лукаво подтвердил Пантелеймон. — А пока загружайся, гость дорогой, наводи уют… Эй, Чукча! Уступи шконку взрослому белому человеку. — Лежащий внизу азиат нехотя поднялся и принялся скатывать свой матрас. — Поживее… Сейчас мы с тобой, Николаич, чифирнем по-домашнему. Чифир употребляешь?

— А? Что? Кефир?

Личный состав пахана Пантелеймона, включая резко пониженного в статусе Чукчу, зашелся в истерике.

— Ах да, конечно, — спохватился Московцев. — В смысле, нет. Как-то, знаете ли, не доводилось.

— А вот это напрасно. С твоей статьей только одна радость в жизни и осталась… Гунька! Метнись по кухне! Замастырь-ка нам… хм… фирменного… ты меня понял?

— Бу-сделано, — угодливо отозвался щербатый. — Фирма веников не вяжет — фирма веником метёт…

ГЛАВА ВТОРАЯ

Санкт-Петербург, 13 декабря, вт.

Так совпало, что этим утром Петрухин зарулил на парковку «Магистрали» практически одновременно с директорской «Тахой».

Выгрузившийся из салона Виктор Альбертович сегодня был как-то особенно мрачен. По этой причине Дмитрий решил воздержаться от традиционного, установленного промеж них, ритуала утреннего обмена свежими анекдотами.

— Здорова!

— Здоровее видали. Какие новости?

— Яна вчера встретилась в «Крестах» с Московцевым, всех подробностей пока не знаю. Копию постановления Комаров, как ни странно, раздобыл.

— Ничего странного. За те бабки, что я ему посулил, не то что копию — оригинал выкрасть можно. Купцов подъехал?