Репетитор - [16]

Удобно устроившись на кровати, я полностью расслабился с помощью аутогенной релаксации. Войдя в транс, я мысленно оказался в большом кабинете, отделанном дорогим темным деревом. Вдоль стен стояли шкафы полные книг в роскошных переплетах. Картины в резных рамах украшали стены комнаты. Все здесь говорило о достатке, уюте, безопасности, отдыхе. Я подошел к двери и открыл ее. За дверью начиналась лестница ведущая вверх. Неторопливо я начал подниматься по этой лестнице, ощущая, что идти мне приятно и легко. Где-то далеко наверху я увидел приближающееся ко мне голубое облако. Когда я внимательно пригляделся к нему, я увидел, что это человек небольшого роста, одетый в голубой шелковый халат. Я узнал этого человека. Такэда Исао, дедушка Исай. Он приветствовал меня поклоном и приветливо улыбнулся. Я тоже поклонился ему. Затем мы снова оказались в кабинете. Там меня опять охватило ощущение полного покоя и безопасности. Я подробно рассказал моему Учителю обо всем, что со мной случилось. Учитель молча слушал меня, глядя мне прямо в глаза, а когда я закончил, он тихо сказал: «Запомни малыш. Они обманут тебя».

9

Рано утром меня разбудил грохот открывающейся двери. Хотя конвоиры и не пожелали мне доброго утра, но все же я почувствовал, что отношение ко мне изменилось к лучшему. Без долгих разговоров мне вернули те мелочи, которые забрали три дня назад. Охранники передали меня уже знакомому Человеку-горе, который невозмутимо вывел меня с территории следственного изолятора и усадил в машину.

Здоровяк привез меня прямо на вокзал, где мы сели в «Красную стрелу» и заняли двухместное купе. Хотя я и не заметил других сопровождающих, они без сомнения были. Вряд ли мои новые шефы рискнули бы везти меня в Москву без надежной охраны. Поезд плавно тронулся. Ну что же. Прощай Петербург, здравствуй Москва!

Поездка прошла без происшествий. Мой попутчик так и не сказал мне почти ни слова, в основном обходясь жестами и мимикой. На протяжении всего нашего путешествия Человек-гора внимательно следил за каждым моим движением и пару раз сопроводил меня в туалет. Сам он видимо в этом полезном заведении не нуждался.

В Москве на Ленинградском вокзале нас встретила пара каких-то типов, которые, пожав руку моему сопровождающему, быстренько затолкали меня в «Волгу» с затонированными окнами и надели мне на глаза плотную повязку. Через два часа я оказался в одном из тех загородных коттеджей, которые как грибы во множестве выросли вокруг столицы за последние годы. В коттедже повязка была снята, и Человек-гора проводил меня на второй этаж в комнату для гостей.

– Руководство приедет после обеда. У вас есть время привести себя в порядок и отдохнуть с дороги, – проговорил молчун. Голос у здоровяка был под стать его богатырской внешности – низкий и густой. По русски он говорил с заметным украинским акцентом. – Душ находится за этой дверью. В шкафу белье и одежда вашего размера. В комнате есть все, что вам может понадобиться. Скоро принесут поесть.

Произнеся эту неслыханно длинную речь, мой провожатый оставил меня одного. Конечно, я воспользовался любезным предложением и хорошенько помылся. Потом, наконец, сменил свою грязную одежду, прошедшую вместе со мной больницы и тюрьмы города на Неве. Свежий, чисто выбритый, в новом костюме, найденном в шкафу, я почувствовал острый голод и отдал должное вскоре принесенному обеду.

«Жизнь-то налаживается», – сказал я себе, когда после сытной еды прилег на удобный диван. Почему-то вспомнилась та давняя история, из-за которой я стал должником Елены Афанасьевой.

Жаркий август 1992-го. Афганистан. Фанатики из Талибана ведут бои с остатками правительственных войск на окраинах Кабула. Мы с Леной прибыли в афганскую столицу из Пакистана немного раньше отрядов Талибана. Хотя мы находились в Кабуле по другим делам, нам дали указание содействовать эвакуации группы наших граждан. В основном, это были посольские работники, различные специалисты и члены их семей. Они собрались в нескольких помещениях кабульского аэродрома и ждали помощи. Откровенно говоря, в тот момент речь шла уже не об обычной эвакуации, а о срочном спасении людей.

Из России в Кабул были направлены самолеты с десантниками Псковской дивизии на борту. Главная проблема заключалась в том, что аэродром уже насквозь простреливался даже стрелковым оружием. Никакие аэродромные службы, конечно, уже не существовали и чтобы наши огромные транспортники могли сесть и забрать людей требовалось решить как минимум две задачи. Первая – установить портативные радиомаяки, по которым летчики будут ночью вести самолеты на посадку. Вторая – уговорить командира афганского подразделения, защищавшего аэродром, продержаться до окончания нашей операции.

Лена решала первую задачу, а я – вторую. Мы действовали совершенно автономно от других участников операции. Маяки, как и другая аппаратура, у нас были для выполнения другого задания. Собственно наличие этой аппаратуры и было той причиной, по которой нас привлекли. Моя напарница успешно справилась со своей частью работы. Она быстро нашла подходящие места для радиомаяков и была готова по сигналу с самолетов их установить. Я же встретился с командиром афганцев майором Харуном и после долгого сложного разговора, изобилующего восточными тонкостями, убедил его в том, что помочь «шурави» является не только его союзническим долгом, но и выгодно ему с материальной точки зрения. За определенную, между прочим, весьма немалую сумму американских долларов, он обещал удерживать талибов на окраине аэродрома до утра. Конечно, если не случится ничего неожиданного.