Ренуар - [19]

” кажется сестрой “Камиллы” Клода Моне. Она изображена анфас, выходящей из аллеи. Это одна из наших женщин, одна из наших возлюбленных, написанная с необычайной достоверностью и удачными находками в стиле модерн». Писатель заключает: «Искусство — это всего лишь продукт времени. Я заглядываю в будущее и спрашиваю себя, что за личность появится тогда, способная понять нашу цивилизацию и художественно отобразить её с размахом, свойственным гению».

Золя, чей портрет кисти Мане был представлен в том же Салоне, мог бы вспомнить, что Ренуара зовут не Анри, а Огюст, но художник на него не обиделся. Ренуар не упрекнул Золя и в том, что он признал в «Лизе» «сестру» «Камиллы». Он был не настолько тщеславен, чтобы претендовать на роль гения, чьего появления ожидал Золя… Тем не менее одним из первых критик Кастаньяри в статьях, опубликованных в «Ле Сьекль» 10 мая и 26 июня, указал на сплочённость их группы: «Положение настолько серьёзно, что через несколько лет мы либо победим, либо погибнем. Определённый залог нашего успеха в том, что наши ряды пополняются с каждым днём и к нам примыкает молодёжь, которую не сбить с толку, потому что она осознала своё предназначение и точно знает, к чему стремится…»

Эти статьи несомненно ободрили родителей Ренуара, переехавших в Вуазен-Лувесьенн. Что же касается огорчения, которое испытал их сын, когда его картина была помещена в самый дальний зал выставки, то, по их мнению (кстати, и по мнению Кастаньяри), это должно было иметь только положительные последствия: «Сильные всегда проявляют упорство. Разве Курбе не проявлял упорство, разве Мане не упорствовал?» Смысл фразы — хотя ни Кастаньяри, ни Ренуар об этом не знали — совпадал с тем, что Бодлер написал Мане 11 мая 1865 года: «Не считаете ли Вы, что Вы первый, оказавшийся в таком положении? Вы что, более гениальны, чем Шатобриан или Вагнер? А ведь как насмехались над ними! Тем не менее они пережили это».

В данный момент оставалось примириться с таким отношением, не изменяя своим принципам.

Глава четвёртая «ЛЯГУШАТНИК», ВОЙНА

Ренуар не питал ни малейших иллюзий. Если никто не купил его «Мост искусств», написанный им недавно на берегу Сены, чуть ниже набережной Малакэ, то какой любитель захочет приобрести его картину, созданную в первые недели 1869 года? На этом холсте изображены парижане, катающиеся на коньках по озеру в Булонском лесу. «Какой очаровательный спектакль, это декорация к опере, написанная зимой», — отметил парижский обозреватель. Художественный критик проявил меньше энтузиазма. Ренуар, которого, по-видимому, Моне убедил попробовать передать эффект, создаваемый снегом, дал себе слово больше не возвращаться к подобному сюжету: «Я никогда не выносил холода, поэтому я написал только один зимний пейзаж, эту картину… Ещё я сделал два или три небольших этюда», — и сдержал его: больше не писал снег, который, по его мнению, есть не что иное как своего рода «болезнь природы…».

В начале этого года у Ренуара были все основания для серьёзного беспокойства. Он с трудом сводил концы с концами. Даже когда он писал на заказ, ему не платили. Портрет клоуна Джона Прайса, на цирковой арене, со скрипкой в руке, остался неоплаченным из-за несостоятельности заказчика. Не легче было добиваться оплаты и других портретов. «Насколько трудно бывало получить за них деньги!» Годы спустя Ренуар признавался Воллару:51 «Я вспоминаю, в частности, Портрет жены сапожника, который я писал за пару ботинок. Каждый раз, когда я считал, что портрет завершён и я, наконец, получу ботинки, приходила тётя, дочь или даже старая служанка: “Не находите ли Вы, что у моей племянницы, моей мамы, нашей хозяйки нос не настолько длинный?” Чтобы, в конце концов, стать обладателем ботинок, я сделал ей нос мадам Помпадур. Но тут началась новая история: сразу же вся семья собралась вокруг портрета, чтобы обнаружить хоть какой-то изъян, ещё не замеченный».

Только бы ему не отказали в представлении работ в Салоне! В начале апреля вердикт был объявлен. Беспощадный. Базиль написал отцу 9 апреля: «Жюри очень сурово обошлось с работами четырёх-пяти молодых художников, моих друзей. У меня приняли только одну картину: женщину. Кроме Мане, которому просто не решаются больше отказывать, я один из тех, с кем обошлись не слишком жестоко. Все работы Моне были отклонены. Что мне доставляет удовольствие — так это настоящая враждебность, злоба по отношению к нам. Месье Жером52 — главный источник зла, он относится к нам как к банде безумцев и объявил, что считает своим долгом сделать всё возможное, чтобы наши работы не появились в Салоне». На самом деле Жером смирился с тем, чтобы была принята одна работа Ренуара, потому что этот ученик Глейра назвал её «Летом; этюд». Слово «этюд» послужило поводом для более снисходительного отношения к ней. Впрочем, никто из посетителей Салона не выразил желания её приобрести…

Крайняя нужда вынудила Ренуара поехать к родителям в Лувесьенн. Регулярно он собирал со стола хлеб, оставленный родителями после обеда, и отправлялся пешком к Моне, чтобы отнести ему, за неимением лучшего, это нищенское подаяние. Моне с Камиллой и маленьким сыном Жаном поселились в деревушке Сен-Мишель, рядом с Буживалем. Они отчаянно бедствовали. Ренуар смущённо признавался Базилю: «Я у своих родителей и почти ежедневно у Моне. Мы бывали сыты далеко не каждый день. И тем не менее я доволен, потому что для живописи Моне отличный компаньон». Закончив работу над портретом отца, Ренуар поехал на несколько дней навестить Лизу в Виль-д’Авре, куда она вернулась жить с родителями. Там же Ренуар встречается с Ле Кером. Возможно, тогда Лиза начала ему позировать для