Ренегат. Империя зла - [7]

Где же Лали?

Отец ее, Гурген Аланович Бадоев, министр восстанавливаемых ресурсов, стоял в окружении замов, которых по именам и лицам запоминать было совершенно необязательно, ибо министр менял их чаще, чем носки. По этой, верно, причине на каждом из его помощников был особого цвета пиджак. Зам по авиационной промышленности носил небесно-голубую одежку, зам по автомобильному и тяжелому машиностроению – малиновую, металлург – серебристую, угольнопромышленник – соответственно угольно-черную. Больше всех не повезло заму по химической промышленности, он в своем оранжевом наряде смотрелся неизменно вычурно на всех сборищах – независимо от того, кто занимал этот пост.

– Гляди-ка, – Давид чуть толкнул Ивана локтем и указал глазами, – Бадоев желто-голубого отчитывает. Вот умора!

Низенький толстяк, отвечавший за электронную промышленность, преданно внимал министру, не имевшему привычки стесняться в выражениях. Как раз сейчас Бадоев, как всегда одетый во все белое, поминал мать зама, с которой он якобы имел оральную половую связь. Дамы, попавшие в радиус поражения голосовых связок Гургена Алановича, неуверенно хихикали, будто услышали пикантную шутку. Министр Бадоев – один из самых влиятельных людей Союза.

Мимо сцены, на которой Иван и Давид демонстрировали сейчас ката, промаршировал, чеканя шаг и бряцая орденами на кителе, министр обороны – генералиссимус Сердюк. За ним семенили адъютанты тоже весьма пенсионного возраста, живые еще только потому, что все органы им меняли раз пять, не меньше. Как-то отец обмолвился, что до Революции Сердюк был заведующим секцией в мебельном магазине, это, впрочем, ничуть не помешало ему возглавить войска Союза и дать отпор всем внешним и внутренним врагам… Бахнув дверью с буковкой «М», Сердюк скрылся от легких улыбок весьма упитанных министра внутренних дел и министра специального строительства и монтажных работ – Василия Ивановича и Ивана Васильевича соответственно. Их пухлые лоснящиеся лица никак не соответствовали образам умелых командиров армий, отражавших атаки интервентов во время Революции, но поверьте, именно так они отличились многие годы тому назад. В сражениях Иван Васильевич даже потерял ногу, а Василий Иванович едва не утонул в Днепре, к которому войскам Союза пришлось временно отступить, чтобы перегруппироваться и нанести сокрушительный удар.

– Давай, что ли? – Давид, раскрасневшийся, возбужденный, поправил кимоно на мускулистой груди. – По очереди десяток самых эффектных бросков. Чур не повторяться!

Пожав широкими плечами, Иван позволил швырнуть себя на татами.

Среди молодежи из Министерства энергетики, стоящей особняком, Лали тоже не было. Предыдущий глава всех электростанций и высоковольтных линий скончался пару месяцев назад, вместо него назначили выпускника МГУ, худого, чуть согнутого парня со взглядом человека, способного на все. Он был лысым как колено, над виском выделялось нечто вроде шрама, будто родную кожу там сняли, а взамен пересадили чужую, отличавшуюся по цвету. Вроде бы в прошлом он вел чуть ли не антисоюзную деятельность, и, глядя на команду его замов – по атомным станциям, гидроэнергетике и ветро-солнечному направлению, – таких же молодых и резких в движениях юнцов, Иван не удивился бы, окажись слухи правдой.

У дальней стены композитными изваяниями застыли бравые киборги, надежда и опора Союза. Конечно же служить на границе, охраняя покой и мирный труд союзников, – это предел мечтаний любого киборга. И только лучшим из них, проверенным в схватках бесстрашным героям, доверяют жизни правителей Союза Демократических Республик.

По периметру зала на значительной высоте от пола располагались окна-витражи с портретами Героев Революции. Если что, можно подмигнуть стеклянному образу отца – вон его витраж, через один от лика Председателя.

Шумела у входа толпа вновь прибывших. Точнее, опоздавших. Иван постоянно косился на это сборище, надеясь увидеть стройную фигурку Лали.

Чтобы попасть сюда, в святая святых, нужно пройти через десяток проверок различными сканерами. Эти меры предосторожности необходимы, чтобы не дать шпионам и наймитам-террористам пронести оружие. В зале заседаний АК-500 есть только у киборгов.

– Давай, что ли, заканчивать?

В последний раз грохнувшись на татами, Иван ухватился за протянутую руку. Хлопнув его по плечу, Давид помог подняться. Они поклонились зрителям. В ответ раздались аплодисменты, кто-то подогретый шампанским даже потребовал выступить на бис. Особенно старательно восхищались представители духовенства в черных до пят рясах – отец Давида курировал Комитет по религии. Повинуясь душевному порыву, Иван перекрестился, устремив взор на огромный герб Союза, занимавший всю дальнюю стену зала: кумачовое поле со снежно-белым кругом в центре, на котором чернели два молотка и меч острием вниз. Красное поле – это память о пролитой крови борцов за свободу. Белый круг – символ стремления ко всему светлому, прогрессивному. Два молота – единство союзников и персов. Меч – способность дать отпор любому врагу.

Жаль, Председатель не посетил мероприятие. Иван вознес бы молитву в его честь, как делал это по воскресеньям в храме на первом этаже небоскреба, где жила семья Жуковых.