Рене Декарт. Его жизнь, научная и философская деятельность - [17]

Шрифт
Интервал

Тем не менее, философия Декарта сохранила умозрительный характер и в сравнительно слабой мере опиралась на опыт. В этом состоит крупнейшее ее отличие от другого течения новой мысли, получившего методологическую формулировку главным образом у английских эмпириков. Причины, благодаря которым в методе Декарта сохранились на самом деле элементы, несостоятельность которых он теоретически сознавал, сложны. С одной стороны, влияли блестящие успехи математики и точных наук, характеризующие собою эпоху, математический склад ума самого философа и представление о том, что математическая дедукция составляет венец научного метода, – представление совершенно правильное, но приложимое только к науке, достигшей известного и притом высокого уровня развития. С другой стороны, влияли схоластические привычки мысли, вера в силу логических построений, противопоставление чувствам и опыту независимой от них верховной способности, «разума», – тогда как контроль «разума» в конце концов сводится к проверке чувственных показаний чувствами же, только при другой обстановке и других условиях. Обусловленные этими моментами недостатки декартова метода были, однако, менее всего ощутимы в «Опытах». Оптика уже в александрийскую эпоху достигла такой высоты развития, что допускала приложение математической дедукции, и математический гений Декарта мог, таким образом, проявиться здесь в полном блеске.[1]

Элементу, соприкасающемуся с богословием, в Рассуждении отведено ничтожное место. Только четвертая часть посвящена «доводам, доказывающим существование Бога и бессмертия души», и сам Декарт признавал эту часть «неудачнейшей частью» своей книги, написанной спешно, во время самого печатания. Первые три и шестая носят в значительной степени автобиографический характер; кроме того, во второй изложены методологические правила, приведенные нами выше, а в третьей – также трактовавшиеся уже нами правила нравственности. В пятой части Декарт излагает содержание оставшегося в рукописи трактата «О Мире» и особенно подробно излагает незадолго перед тем опубликованное исследование Гарвея о кровообращении, встретившее упорную оппозицию в ученом мире. «Рассуждение о методе», в котором уже современники не видели систематического методологического трактата, благодаря прекрасному образному языку, остроумию и биографическому интересу одно только из сочинений Декарта сохранило до сих пор привлекательность для большого круга читателей. Сам Декарт придавал ему второстепенное значение и предпослал его «Опытам» только для того, чтобы убедить читателей, что к выработке новых научных взглядов он приступал «не сгоряча и не по легкомыслию».

Центр тяжести книги лежал, во всяком случае, в «Опытах». Ошибочно было бы думать, что они в самом деле написаны были так популярно, как обещало первоначальное заглавие. Геометрию Декарт намеренно писал запутанно, «чтобы лишить завистников возможности сказать, что все это они давно знали». Для этого он выпустил при труднейших задачах анализ, оставив только построение, и потом перечислял по пальцам людей, которые при этих условиях смогут понять его книгу. Таких оказывалось очень немного, и в числе их Декарт не мог назвать ни одного профессора лейденского и амстердамского. Трудностью изложения «Геометрии» Декарт рассчитывал воспользоваться и в других видах: он желал отбить охоту вступать с ним в пререкания у людей, полемизировать с которыми почему-либо считал для себя неудобным. Когда один из иезуитов, которым послана была книга с галантной, но не искренней просьбой сообщить автору – бывшему ученику иезуитов – «свои замечания и таким образом продолжать поучать его», – принял всерьез просьбу Декарта и обещал ему прислать свои замечания, то Декарт поспешил поблагодарить его и пригласил прежде всего просмотреть «Геометрию», причем коварно заметил, что для того, чтобы проделать все вычисления, достаточно нескольких дней. Почтенный член «общества Иисусова», по-видимому, сломал себе зубы на этой работе и предпочел не утруждать Декарта возражениями.

Несравненно популярнее написаны были Диоптрика и Метеоры. Сам Декарт был очень доволен своими Опытами. Он говорил, что не думает, чтобы когда-либо ему пришлось выпустить или изменить в них хотя бы три строки; что если в напечатанном есть хотя бы ничтожнейшая ошибка, то все его принципы никуда не годятся. Что же касается «Геометрии», то она такова, что он ничего большего не может желать; общераспространенную геометрию она превосходит настолько же, насколько «Риторика» Цицерона выше детской азбуки.

Тем не менее, во Франции нашлись математики равной или почти равной с Декартом силы – во главе их Ферма, – которые приняли приглашение Декарта прислать свои критические замечания. Завязалась полемика, которую Мерсенн всячески старался раздуть в дорогих для него интересах науки и ради вящего уяснения истины. Декарт обнаружил в этой полемике заносчивость и нетерпимость, которым предстояло впоследствии принять еще более значительные размеры и которые производят тяжелое впечатление в споре с такой личностью, как Ферма, в особенности при сопоставлении их с почти униженно вежливыми ответами Декарта на возражения влиятельных духовных лиц. В полемике этой Декарт считал победителем себя, но современные историки математики стоят на стороне Ферма и признают, что в своем трактате «О наименьших и наибольших величинах» Ферма очень близко подошел к открытию дифференциального исчисления.


Еще от автора Г А Паперн
Спиноза. Его жизнь и философская деятельность

Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф.Ф.Павленковым (1839–1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.


Рекомендуем почитать
В.Грабин и мастера пушечного дела

Книга повествует о «мастерах пушечного дела», которые вместе с прославленным конструктором В. Г. Грабиным сломали вековые устои артиллерийского производства и в сложнейших условиях Великой Отечественной войны наладили массовый выпуск первоклассных полевых, танковых и противотанковых орудий. Автор летописи более 45 лет работал и дружил с генералом В. Г. Грабиным, был свидетелем его творческих поисков, участвовал в создании оружия Победы на оборонных заводах города Горького и в Центральном артиллерийском КБ подмосковного Калининграда (ныне город Королев). Книга рассчитана на массового читателя. Издательство «Патриот», а также дети и внуки автора книги А. П. Худякова выражают глубокую признательность за активное участие и финансовую помощь в издании книги главе города Королева А. Ф. Морозенко, городскому комитету по культуре, генеральному директору ОАО «Газком» Н. Н. Севастьянову, президенту фонда социальной защиты «Королевские ветераны» А. В. Богданову и генеральному директору ГНПЦ «Звезда-Стрела» С. П. Яковлеву. © А. П. Худяков, 1999 © А. А. Митрофанов (переплет), 1999 © Издательство Патриот, 1999.


«Еврейское слово»: колонки

Скрижали Завета сообщают о многом. Не сообщают о том, что Исайя Берлин в Фонтанном дому имел беседу с Анной Андреевной. Также не сообщают: Сэлинджер был аутистом. Нам бы так – «прочь этот мир». И башмаком о трибуну Никита Сергеевич стукал не напрасно – ведь душа болит. Вот и дошли до главного – болит душа. Болеет, следовательно, вырастает душа. Не сказать метастазами, но через Еврейское слово, сказанное Найманом, питерским евреем, московским выкрестом, космополитом, чем не Скрижали этого времени. Иных не написано.


Градостроители

"Тихо и мирно протекала послевоенная жизнь в далеком от столичных и промышленных центров провинциальном городке. Бийску в 1953-м исполнилось 244 года и будущее его, казалось, предопределено второстепенной ролью подобных ему сибирских поселений. Но именно этот год, известный в истории как год смерти великого вождя, стал для города переломным в его судьбе. 13 июня 1953 года ЦК КПСС и Совет Министров СССР приняли решение о создании в системе министерства строительства металлургических и химических предприятий строительно-монтажного треста № 122 и возложили на него строительство предприятий военно-промышленного комплекса.


Воспоминание об эвакуации во время Второй мировой войны

В период войны в создавшихся условиях всеобщей разрухи шла каждодневная борьба хрупких женщин за жизнь детей — будущего страны. В книге приведены воспоминания матери трех малолетних детей, сумевшей вывести их из подверженного бомбардировкам города Фролово в тыл и через многие трудности довести до послевоенного благополучного времени. Пусть рассказ об этих подлинных событиях будет своего рода данью памяти об аналогичном неимоверно тяжком труде множества безвестных матерей.


Старорежимный чиновник. Из личных воспоминаний от школы до эмиграции. 1874-1920 гг.

Мемуары Владимира Федоровича Романова представляют собой счастливый пример воспоминаний деятеля из «второго эшелона» государственной элиты Российской империи рубежа XIX–XX вв. Воздерживаясь от пафоса и полемичности, свойственных воспоминаниям крупных государственных деятелей (С. Ю. Витте, В. Н. Коковцова, П. Н. Милюкова и др.), автор подробно, объективно и не без литературного таланта описывает события, современником и очевидцем которых он был на протяжении почти полувека, с 1874 по 1920 г., во время учебы в гимназии и университете в Киеве, службы в центральных учреждениях Министерства внутренних дел, ведомств путей сообщения и землеустройства в Петербурге, работы в Красном Кресте в Первую мировую войну, пребывания на Украине во время Гражданской войны до отъезда в эмиграцию.


Фернандель. Мастера зарубежного киноискусства

Для фронтисписа использован дружеский шарж художника В. Корячкина. Автор выражает благодарность И. Н. Янушевской, без помощи которой не было бы этой книги.