Рельсы жизни моей. Книга 1. Предуралье и Урал, 1932-1969 - [267]

* * *

Ещё в 1965 году в газете «Асбестовский рабочий» мы увидели объявление: «В городе запущена новая телефонная станция. Желающие установить в своей квартире телефон должны написать заявление и передать в узел связи». Мы сразу же воспользовались предложением, и уже через неделю к нам протянули проводку и установили телефон. Сумма за всё это оказалась небольшой.

Так мы стали одними из первых обладателей телефона в нашем доме, а в подъезде – точно первыми. Нам дали номер 28-82. Учитывая, что мы жили в доме номер 80, квартира 8, количество восьмёрок не могло не обратить на себя внимания. Я был немного склонен к мистике цифр (хотя признаться в этом даже сам себе могу с трудом), и видел в таком совпадении что-то сверхъестественное.

Через месяц наш телефон замолчал. Я пошёл по подъезду вдоль протянутого кабеля и обнаружил, что кусок провода длиной больше пяти метров между первым и вторым этажами был обрезан. Я сообщил об этом в узел связи. В тот же день они всё восстановили. Больше подобных случаев там никогда не было. К нам частенько заходили соседи, чтобы воспользоваться телефоном. Мы никому не отказывали.

Так понемногу в наш быт внедрялась цивилизация. Правда, нам ещё не хватало газа, не было пылесоса и холодильника, но мы как-то обходились безо всего этого.

* * *

С Кокнаевыми мы иногда совместно отмечали дни рождения и другие праздники. Однажды были приглашены к ним на день рождения Тамары. В гостях у них был молодой, высокого роста, интеллигентный родственник именинницы со своей женой. Был у него один дефект. Когда-то в городском парке на него напали хулиганы. Он стал сопротивляться, и во время драки один из нападавших откусил у него часть уха (задолго до того, как в 1997 году боксёр Майк Тайсон сделал то же самое с ухом своего соперника Эвандера Холифилда). Родственнику Тамары сделали пластическую операцию, но «заплатку» пришили очень неаккуратно, и она выглядела инородной. В общем, операция не украсила пациента, а скорее, наоборот.

А у мужа Тамары, Миши, была эпилепсия. Изредка у него случались припадки. Судорога сводила всё тело, он падал и начинал биться головой об пол, изо рта шла пена. Если такое случалось дома, то Тамара знала, как поступить – она работала медсестрой в поликлинике. Садилась верхом на него и старалась держать его голову, чтобы он её не разбил. Через несколько минут он успокаивался. Нам с Раей как-то пришлось стать свидетелями приступа у Миши. Я даже помогал Тамаре держать его за руки, вставил ему в рот алюминиевую ложку, чтобы предотвратить прикусывание языка.

Несмотря на такую проблему со здоровьем, Миша имел двухколёсный мотоцикл «Иж Планета» и гонял на нём один или вместе с Тамарой.

* * *

Не прошло и года, как мы переселились из взрывоопасной зоны, как нежданно-негаданно снова оказались в ней. Внезапно среди суровой уральской зимы в сорока метрах от нашего дома появилась буровая установка, которая тут же начала работу. Затем привезли несколько кузовов железнодорожных вагонов, ранее работавших на узкой колее, а ныне списанных «в утиль». Рядом стоял подъёмный кран, небольшой экскаватор. Стало понятно, что назревает большая стройка. Только оставалось загадкой, для чего могли понадобиться старые кузова вагонов. Я был не настолько любознателен, чтобы ходить и выяснять, что тут затевалось.

Между тем буровой станок просверлил шпуры[52]. Что происходило на стройплощадке, я не наблюдал, но через несколько часов нас стали выселять, предложив выйти к подъезду. Сказали, что рядом будет взрыв, и всех отвезут в безопасное место. Знакомая ситуация.

Я не стал выходить. Хотя наш подъезд был наиболее близок к месту взрыва, но наша квартира и окна находились с обратной стороны от места работ. Лишь окно спальни располагалось практически параллельно предполагаемой взрывной волне. Вот из него-то мне было видно всё, что происходило на стройке. В пробуренные скважины заложили взрывчатку, а затем при помощи крана шпуры накрыли перевёрнутыми кверху дном вагонными кузовами. Тут мне уже стало интересно, и я не отходил от окна, ждал взрыва. И, наконец, это случилось.

Громыхнуло. Из-под бортов вагонов вырвались клубы дыма и пыли. Взрывная волна подняла кузова вагонов метра на три вверх. Замерев на самой высокой точке на пару секунд, они с грохотом падали затем на искорёженную взрывами землю. Борта некоторых вагонов не выдерживали, их отрывало ударной волной. Особенно прочными оказались кузова американских думпкаров фирмы «Магор» – потом на стройку в основном привозили именно их, и они прикрывали собой от камней и кусков мёрзлой земли окна рядом стоящих домов и случайных прохожих (хотя сигналисты, обозначавшие место работ, проходить обычным горожанам вблизи не позволяли).

Сильно повреждённые взрывами вагоны увозили на металлолом. Вместо них привозили другие. Взрывы продолжались. После взрыва экскаватор убирал развороченную и выброшенную из воронки землю. Так продолжалось в течение четырёх дней, пока не был выкопан котлован нужных размеров. Мне удалось понаблюдать за взрывами дважды. Впечатление незабываемое – когда кузова вагонов зависали в воздухе, а затем падали вниз, превращаясь в груду металла.