Реликвии тамплиеров - [86]
— Да, я принцесса, — заявила Анна, хватая себя за волосы и убирая их назад. — И вы меня уже знаете.
Толпа замолкла, пораженная. У Гутхлафа отвалилась нижняя челюсть, как сломанный ставень. И тут надо всеми разнесся хриплый смех Димитрия.
— Микал! Господи, парень, да что это с тобой сделали?
Напряжение мгновенно пропало, когда до всех в толпе по очереди стало доходить случившееся. Все сразу заулыбались, потом засмеялись. Павлос перехватил мой взгляд, и мы с ним тонко усмехнулись друг другу. И хотя все поняли, что над ними подшутили, матросы нашли это чрезвычайно забавным и смешным. Они толпились вокруг нас, таращились на Анну, стараясь разглядеть в ее лице черты баскского найденыша.
— Ты ж была таким парнем! — вопили они. — И таким матросом! Добро пожаловать назад, принцесса, добро пожаловать!
Анна тоже смеялась. Она вытянула вперед руки, и ее кольца и перстни засияли и засверкали.
— Вы хорошо меня учили, ребята, и приняли в свой круг — это был самый теплый прием, какой я где-либо встречала… за многие-многие годы. Я не могу снова стать Микалом — хотя бы потому, что мне надоело бинтовать себе грудь. Теперь я буду Анной, если капитан не возражает.
— У меня нет возражений, — сказал капитан. — Вы оказываете нам честь своим присутствием, Vassileia. И вы, матросы «Кормарана», должны радоваться: эта дама может махать мечом точно так же, как брать риф на парусе. А теперь — за работу, парни! Отходим через час. В этом городе нам грозит слишком много опасностей, но мы и сами можем кое-кому пригрозить — правда, в другом месте. — Он повернулся и пошел к своей каюте, задержавшись возле меня. — Надо поговорить, Петрок, если ты не против.
Значит, я все же попался. Бросив затравленный взгляд на Билла, я потащился следом за капитаном, как баран, ведомый на бойню. Он закрыл за мной дверь и указал на стул. Сам же начал ходить взад-вперед.
— Павлос рассказал мне, что у вас случилось. Теперь я хотел бы выслушать тебя.
Ну, я все ему и поведал. Нельзя же лгать капитану — то есть я просто не мог ему лгать. Он хотел знать все подробности о людях, с которыми мы столкнулись на набережной, и о том, кого встретили в городе. К моему огромному облегчению, он не стал задерживаться на наших с Анной ночных развлечениях — «это твое личное дело», — но у меня возникло тревожное ощущение, что он все знает. А он вытягивал из меня мельчайшие подробности о схватке, и я с трудом выдавил все это, содрогаясь и чувствуя тошноту.
— Так говоришь, это были англичане?
— Да, сэр. Обычные неотесанные лучники.
— У них имелись на одежде какие-нибудь гербы или значки?
— Никаких. Хотя один был из Бристоля, могу поклясться.
— Наемники скорее всего. Очень похоже. И никто из них не убежал от вас? — Я помотал головой. — Это хорошо. Ты все правильно сделал. Беспокоишься насчет последствий? Не стоит. Нынче ночью в городе было пролито немало крови и без твоего участия.
— Что вы хотите сказать?
— Еще две группы моих людей подверглись нападению таких же парней, что повстречались вам, и…
— Я видел Мирко.
— Мирко раздробили дубиной руку. Он пьянствовал вместе с Йенсом и Ханно. Йенса ты уже никогда не увидишь. Увы.
— Йенс…
— Ему перерезали горло. Мырко повезло больше: Хамно прикончил того малого, что был с дубиной. Остальные — тоже англичане — сбежали. И у Жиля было небольшое приключение. Тоже с англичанином — тот пытался ткнуть его стилетом. Это было в полночь возле кафедрального собора.
— Он ранен?
— Кто, Жиль? Нет, нет. А этот со стилетом… отцы города нынче будут долго скрести себе лысины, разбираясь с кучей мертвых англичан, это уж точно. — Он замолчал и вдруг впился в меня взглядом, пристальным, прямо сверлящим. — Этот Уильям, чудесным образом восставший из мертвых, тот самый друг, которого, как ты полагал, убил Кервези? — Я тупо кивнул. — А он оказался жив, да еще в Бордо и в нужное время в нужном месте, чтобы выручить тебя и принцессу Анну. Как такое могло случиться?
Я покачал головой и, подняв глаза, встретил взгляд капитана.
— Он шел за нами. Он так сказал, и я ему верю. Билл шатался по городу — это обычное для него занятие, — и ему показалось, будто увидел меня. Он решил, что это призрак, но пошел следом и… По его словам, он был не единственным подозрительным типом на улицах нынче ночью.
Взгляд капитана стал еще более пронзительным, и он наклонился ко мне, как огромная голодная хищная птица. Я чувствовал себя святым Варфоломеем, которого заживо поджаривают на медленном огне.
— И в этом огромном городе с десятком тысяч населения он что, нашел именно тебя?
— Он же наемник, сэр! Город полон ими! Отряд «Голова вепря», нет… «Черный вепрь»! Он из них. Билл здесь уже несколько недель. И не слишком уважает ночную стражу и часы отбоя. И… — Я сглотнул. — Он всегда гоняется за шлюхами. Я знаю Билла, он мне как брат родной. Клянусь вам, это он нас спас!
— Ну, с этим по крайней мере все ясно. Со всем остальным — не слишком. Мне представляется, что это произошло не случайно, а тебе? Кто-то установил наблюдение за набережной — и эти твои лучники тоже были в числе наблюдателей, и потом за некоторыми — а может, и за всеми — сошедшими на берег членами команды «Кормарана» начали следить.
Звукозапись, радио, телевидение и массовое распространение преобразили облик музыки куда радикальнее, чем отдельные композиторы и исполнители. Общественный запрос и культурные реалии времени ставили перед разными направлениями одни и те же проблемы, на которые они реагировали и отвечали по-разному, закаляя свою идентичность. В основу настоящей книги положен цикл лекций, прочитанных Артёмом Рондаревым в Высшей школе экономики в рамках курса о современной музыке, где он смог описать весь спектр основных жанров, течений и стилей XX века: от академического авангарда до джаза, рок-н-ролла, хип-хопа и электронной музыки.
Как жили и работали, что ели, чем лечились, на чем ездили, что носили и как развлекались обычные англичане много лет назад? Авторитетный британский историк отправляется в путешествие по драматической эпохе, представленной периодом от коронации Генриха VII до смерти Елизаветы I. Опираясь как на солидные документальные источники, так и на собственный опыт реконструкции исторических условий, автор знакомит с многочисленными аспектами повседневной жизни в XVI веке — от гигиенических процедур до особенностей питания, от занятий, связанных с тяжелым физическим трудом, до проблем образования и воспитания и многих других.
Полу-сказка – полу-повесть с Интернетом и гонцом, с полу-шуточным началом и трагическим концом. Сказание о жизни, текущей в двух разных пластах времени, о земной любви и неземном запрете,о мудрой старости и безумной прыти, о мужском достоинстве и женском терпении. К удивлению автора придуманные им герои часто спорили с ним, а иногда даже водили его пером, тогда-то и потекла в ковши и братины хмельная бражка, сбросила с себя одежды прекрасная боярыня и обагрились кровью меч, кинжал и топор.
Беседа императора Константина и патриарха об истоках христианства, где Иисус – продолжатель учения пророка Махавиры. Что означает очистительная жертва Иисуса и его вознесение? Принципы миссионерства от Марии Назаретянки и от Марии Магдалены. Эксперимент князя Буса Белояра и отца Григориса по выводу христианства из сектантства на основе скифской культуры. Реформа Константина Великого.
Принятое Гитлером решение о проведении операций германскими вооруженными силами не являлось необратимым, однако механизм подготовки вермахта к боевым действиям «запускался» сразу же, как только «фюрер и верховный главнокомандующий вооруженными силами решил». Складывалась парадоксальная ситуация, когда командование вермахта приступало к развертыванию войск в соответствии с принятыми директивами, однако само проведение этих операций, равно как и сроки их проведения (которые не всегда завершались их осуществлением), определялись единолично Гитлером. Неадекватное восприятие командованием вермахта даты начала операции «Барбаросса» – в то время, когда такая дата не была еще обозначена Гитлером – перенос сроков начала операции, вернее готовности к ее проведению, все это приводило к разнобою в докладываемых разведкой датах.
После Октябрьской революции 1917 года верховным законодательным органом РСФСР стал ВЦИК – Всероссийский центральный исполнительный комитет, который давал общее направление деятельности правительства и всех органов власти. С образованием СССР в 1922 году был создан Центральный исполнительный комитет – сначала однопалатный, а с 1924 года – двухпалатный высший орган госвласти в период между Всесоюзными съездами Советов. Он имел широкие полномочия в экономической области, в утверждение госбюджета, ратификации международных договоров и т. д.
Лорд Люсьен Сен-Клер, герой войны с Наполеоном, красавец, щеголь и покоритель женщин, легко вскружил голову подопечной лорда Карлайна, прекрасной мисс Грейс Хетерингтон. Но и Сен-Клер был покорен красотой девушки, ее прямодушием и искренностью. Впрочем, у него не было серьезных намерений в отношении Грейс, разве что добавить ее в качестве интересного экземпляра к его донжуанскому списку. Судьбе было угодно, чтобы ночью Люсьен по ошибке попал в спальню Грейс, и в самый неподходящий момент туда же заглянула леди Карлайн.
Гейбриел Фолкнер, герой войны, аристократ и красавец, неожиданно для себя унаследовал графский титул, огромные капиталы и… трех незамужних дочерей прежнего графа. Взвесив все за и против, новоиспеченный граф Уэстборн решает жениться на одной из них. Девицы, однако, отказывают ему. Более того, младшие сбежали из родового поместья, а старшая, леди Диана, без его разрешения явилась в Лондон. Гейбриел понимает, почему три его подопечные повели себя таким образом. Причина — в его прошлом. И вдруг Диана неожиданно соглашается стать его женой.
Ханна Мэллой, выросшая в богатой респектабельной семье, оказалась на улице, где не было не только комфортабельных отелей и шикарных магазинов, но и даже булыжных мостовых с аккуратными тротуарами и уличным освещением. Однако привел сюда девушку не злой рок, а непокорный нрав — она сбежала из-под венца, покинув буквально у алтаря ненавистного жениха, выбранного отцом, чтобы упрочить и без того процветающий семейный бизнес. Понимая, что отец не сдастся и наймет лучших сыщиков, чтобы вернуть беглую дочь, Ханна решает вступить в фиктивный брак.
Заключительная часть трилогии – «Черный тополь» – повествует о сибирской деревне двадцатых годов, о периоде Великой Отечественной войны и первых послевоенных годах.