Реликвии тамплиеров - [113]
— Вот и echinoos принесли, — сказала она, вытаскивая пальчиками один из этих жутких шариков. Потом положила его на стол и, сильно нажимая, взрезала ножом прямо посередине, раздвинув страшные шипы и открыв щель, в которой я разглядел хрупкую маленькую оболочку.
Она налила в щель воды, потрясла и сильным взмахом выплеснула внутренности морского ежа на землю. Еще один взмах ножа — и на его кончике закачалось нечто вроде ярко-оранжевой улитки.
— Вот это и едят, — пояснила Анна. — Давай попробуй.
— Да это ж улитка! — запротестовал я. Язык уже заплетался от выпитого вина.
— Ничего подобного. Это как яйцо. Давайте же, милорд, на вас все село смотрит.
Подавляя тошноту, я наклонился и слизнул мерзкий кусочек с острия ножа. Язык разом ощутил его вкус — соленый, похожий на рыбный, с привкусом крови. Я отпил большой глоток острого вина.
— Так вот в чем секрет морских ежей! — услышал я собственный голос, но тут столешница вдруг встала дыбом и понеслась прямо мне в лицо. — Они на вкус прямо как…
На следующее утро я проснулся с ощущением, будто все летучие мыши в Лимонохори ночевали у меня в голове. А многие еще и облегчились прямо мне в рот. Я был на борту «Кормарана» и лежал под столом в капитанской каюте, завернутый в египетский ковер. Стояло раннее утро, и только Фафнир заметил меня, когда я выбрался к бочке с водой и начал заливать благословенную влагу себе в глотку. После нескольких глотков у меня хватило сил добраться до борта. Внизу темным зеркалом поблескивало море. Звезды только начинали бледнеть перед восходом солнца, все еще прячущегося за горизонтом, и деревья и острые выступы скал на острове отсвечивали пурпуром. Одежда прилипла к телу и скверно пахла, так что я, не раздумывая, разделся и прыгнул за борт. На момент завис в воздухе и успел услышать одну ноту из песенки какой-то птицы, а потом меня поглотила холодная вода. Я дал себе погрузиться, зная, что до дна не достану, потом открыл глаза, которые тут же защипало от соли, и посмотрел вверх. Ложное небо, образованное поверхностью воды, дрожало, словно трясущаяся ртуть. Я толкнулся ногами и медленно пошел вверх, выпуская изо рта пузырьки воздуха — они тоже были как шарики ртути. И летучие мыши стали покидать свой насест у меня в башке.
— За работу, пьяный лорд!
Рядом со мной в воду упала веревочная петля, я ухватился за нее, и меня потащили обратно на борт, пока я не очутился — голый, мокрый и очень глупо выглядящий — перед капитаном.
— Ну как? Жизнь переполняет и льется через край? Жизненные соки в равновесии?
— О Господи, сэр… Извините. Я должен…
— Вздор. Греческое вино, мой мальчик, действует очень подло. Льется внутрь как вода, а потом дожидается момента, чтобы оглушить, словно здоровенной дубиной. Ты был там одним из самых трезвых, да и отключился достаточно рано. Очень умно с твоей стороны.
— Конечно, я все тщательно продумал. А можно узнать, где все остальные?
— По большей части валяются под деревьями в Лимонохори. Vassileia внизу — у нее, видно, кишки луженые, вот она какая. После того как ты свалился — и, между прочим, едва не угодил мордой прямо в миску с морскими ежами, — и началось самое веселье! Господь один ведает, откуда у них такие запасы рецины — это вино так называется. Однако никаких драк, никаких ссор — настоящее чудо, можно сказать. Греки вообще-то замечательно умеют быть гостеприимными. И все у них под контролем.
— А как…
— Мы с Жилем перетащили тебя обратно в баркас. Собирались, правда, там и оставить, да и Vassileia была не против, но ты вдруг пришел в себя и даже взобрался по трапу на борт.
— Спасибо.
— К твоим услугам. А теперь не зайдешь ли ко мне в каюту? Думаю, винные пары уже несколько рассеялись.
Жиль сидел за капитанским столом, и я с радостью обнаружил, что лицо у него зеленоватое.
— Как вы себя чувствуете, мастер де Пейроль? — осведомился я самым невинным тоном.
— Свеж и полон сил, как молодой жеребенок, мой милый мастер Онфорд.
— Именно так вы и выглядите.
— Хватит, ребята. Потом сравните тяжесть своего похмелья. А пока выпейте вот это. — Капитан налил нам по бокалу темного вина из старого глиняного кувшина. — Это отличная выпивка, — добавил он успокаивающе. — Давайте глотайте. Нам многое предстоит сделать, и мне нужно, чтобы головы у вас были ясные.
Вино и в самом деле оказалось отличным, и как только тошнота отступила, я снова ощутил себя живым и здоровым.
— Не следует слишком здесь задерживаться, как бы это ни было приятно, — заговорил капитан. — В селении к нам пока что просто пылают любовью, и сегодня мы займемся торговыми делами, так что они полюбят нас еще сильнее. Но если кто-то допьется до того, что ущипнет не ту попку, не говоря уже о том, чтобы завалить чью-то дочь, они нас тут же отсюда вышибут. Эти люди добры, но умеют быть суровыми и твердыми, как камни их земли, и много поколений жили под властью нам подобных. Так что сделаем то, ради чего сюда прибыли, и смоемся — если возможно, сегодня же, но, скорее, завтра. Однако, — тут он налил себе еще немного вина, — есть одно затруднение.
— Да-да, — кивнул Жиль. — Скажи ему.
— Пока ты отсыпался под столом, Петрок, староста селения явился на борт, дабы засвидетельствовать свое почтение леди Элени. И между прочим обронил, что слыхал еще об одном франкском лорде — Господь просто благословил Коскино визитерами! — который прибыл за день до нас, пристав к другой стороне острова, и разместился там в городе. Мы вежливо осведомились, как зовут этого лорда. Имени его он не знал, но сообщил, что городские ребятишки окрестили его Полифемом. И мы уставились друг на друга в полном недоумении, можешь мне поверить. «И почему же, — осведомились мы, — его так обозвали?» «Ну, — ответил он, — этот лорд выглядит довольно пугающе». Петрок, ты у нас человек ученый — кто такой Полифем?
Первая часть книги – это анализ новейшей англо-американской литературы по проблемам древнерусской государственности середины IX— начала XII в., которая мало известна не только широкому российскому читателю, но и специалистам в этой области, т. к. никогда не издавалась в России. Российским историком А. В. Федосовым рассмотрены наиболее заметные работы англо-американских авторов, вышедшие с начала 70-х годов прошлого века до настоящего времени. Определены направления развития новейшей русистики и ее научные достижения. Вторая часть представляет собой перевод работы «Королевство Русь» профессора Виттенбергского университета (США) Кристиана Раффенспергера – одного из авторитетных современных исследователей Древней Руси.
В дневнике и письмах К. М. Остапенко – офицера-артиллериста Терского казачьего войска – рассказывается о последних неделях обороны Крыма, эвакуации из Феодосии и последующих 9 месяцах жизни на о. Лемнос. Эти документы позволяют читателю прикоснуться к повседневным реалиям самого первого периода эмигрантской жизни той части казачества, которая осенью 1920 г. была вынуждена покинуть родину. Уникальная особенность этих текстов в том, что они описывают «Лемносское сидение» Терско-Астраханского полка, почти неизвестное по другим источникам.
Испания. Королевство Леон и Кастилия, середина 12-го века. Знатного юношу Хасинто призвал к себе на службу богатый и влиятельный идальго. Не каждому выпадает такая честь! Впору гордиться и радоваться — но не тогда, когда влюблен в жену сеньора и поэтому заранее его ненавидишь. К тому же, оказывается, быть оруженосцем не очень-то просто и всё получается не так, как думалось изначально. Неприязнь перерастает в восхищение, а былая любовь забывается. Выбор не очевиден и невозможно понять, где заканчивается верность и начинается предательство.
Пожалуй, нет на нашей планете ни одной культуры, в которой не использовались маски. Об этом свидетельствуют древние наскальные рисунки, изображающие охотников в масках животных. У разных народов маска сначала являлась одним из важнейших атрибутов ритуальных священнодействий, в которых играла сакральную роль, затем маски перекочевали в театры… Постепенно из обрядов и театральной жизни маски перешли в реальную, став обязательным атрибутом карнавалов и костюмированных балов. Но помимо масок украшающих и устрашающих, существует огромное количество профессиональных масок, имеющих специфические свойства: хирургическая – защищающая чистоту операционного поля, кислородная – подающая воздух больным и ныряльщикам, спортивные маски, сохраняющие лица от повреждений.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Когда сны становятся реальностью…– Раз я вижу это не одна, значит я, всё же, не сошла с ума. И делала правильно, что придавала столько значения своим снам. Не я одна, как видите, вижу этот чёртов маяк!
Лорд Люсьен Сен-Клер, герой войны с Наполеоном, красавец, щеголь и покоритель женщин, легко вскружил голову подопечной лорда Карлайна, прекрасной мисс Грейс Хетерингтон. Но и Сен-Клер был покорен красотой девушки, ее прямодушием и искренностью. Впрочем, у него не было серьезных намерений в отношении Грейс, разве что добавить ее в качестве интересного экземпляра к его донжуанскому списку. Судьбе было угодно, чтобы ночью Люсьен по ошибке попал в спальню Грейс, и в самый неподходящий момент туда же заглянула леди Карлайн.
Гейбриел Фолкнер, герой войны, аристократ и красавец, неожиданно для себя унаследовал графский титул, огромные капиталы и… трех незамужних дочерей прежнего графа. Взвесив все за и против, новоиспеченный граф Уэстборн решает жениться на одной из них. Девицы, однако, отказывают ему. Более того, младшие сбежали из родового поместья, а старшая, леди Диана, без его разрешения явилась в Лондон. Гейбриел понимает, почему три его подопечные повели себя таким образом. Причина — в его прошлом. И вдруг Диана неожиданно соглашается стать его женой.
Ханна Мэллой, выросшая в богатой респектабельной семье, оказалась на улице, где не было не только комфортабельных отелей и шикарных магазинов, но и даже булыжных мостовых с аккуратными тротуарами и уличным освещением. Однако привел сюда девушку не злой рок, а непокорный нрав — она сбежала из-под венца, покинув буквально у алтаря ненавистного жениха, выбранного отцом, чтобы упрочить и без того процветающий семейный бизнес. Понимая, что отец не сдастся и наймет лучших сыщиков, чтобы вернуть беглую дочь, Ханна решает вступить в фиктивный брак.
Заключительная часть трилогии – «Черный тополь» – повествует о сибирской деревне двадцатых годов, о периоде Великой Отечественной войны и первых послевоенных годах.