Религия - [225]
Тангейзер забил в дуло ружья новую пулю и утер лоб. Армия, надвигающаяся на них, больше не была неумолимой силой, которая изначально высадилась в Марсашлокке. Тенор мусульманского боевого клича был пронзителен, они выскребали собственную воинственность с самого дна изможденной души. Они шли на штурм стен уже не ради своего султана, не ради трофеев или славы, не для того, чтобы выразить ненависть к Христу, — подобные чувства вдохновляли их прежние атаки. Они шли сейчас даже не для того, чтобы увидеть лик Господа. Сейчас они рвались вперед, подчиняясь слепому стадному чувству, которое есть зло и проклятие всего человечества. Каждый из них двигался вперед, потому что так делал его сосед, и с точно такой же ни на что не направленной храбростью. Тангейзер взялся за затвор колесцового замка и прицелился.
Когда он уже был готов выстрелить, его внимание привлекла группа из четырех рекрутов, движущихся на брешь, где находился пост Кастилии. Они двигались, словно дети, потерявшиеся на некоем зловещем базаре. Тангейзер опустил ружье. Медное пушечное ядро пролетело над полем, и у него от беспомощной жалости стиснуло сердце, он видел, что ядро движется на эту четверку. Мальчишки тоже следили за полетом ядра, они взволнованно перекрикивали друг друга и смогли бы разбежаться, избегнув удара, если бы один из них не вцепился в товарищей. Но он вцепился, и они окаменели от ужаса. Они увидели (и Тангейзер тоже увидел), как ядро, оттолкнувшись от земли, подскочило на высоту колена и опрокинуло их одного за другим, прокатившись дальше. Один из них силился выбраться из беспорядочной кучи изуродованных тел, он вопил так же громко, как и его товарищи, хотя, кажется, единственный из них не пострадал. Он поглядел вниз на изломанные тела. Его вырвало. Затем он воздел обе руки к бастиону, нависшему над ним: его рот беззвучно раскрывался, словно он сдавался не врагу, а какой-то силе, более злобной и бесчувственной, чем все враги, вместе взятые.
Тангейзер узнал Давуда.
Сирийское длинное ружье Борса громыхнуло за зубцом стены, и голову Давуда окутало багровым туманом. Когда туман рассеялся, тело какой-то момент еще стояло, череп, наполовину срезанный, торчал обрубком, булькающим и непристойным, затем тело рухнуло сверху на все еще подергивающиеся тела товарищей, своим весом увеличивая их страдания.
Тангейзер отвернулся.
Он видел, как из-за поднимающегося в тысяче футах холма выдвигается и выходит в кошмарную долину вторая волна турецкой пехоты. Он оглядел стену. Языки пламени и дым за Галерным проливом означали, что форт Святого Михаила тоже осаждают. Напротив бреши в завале, бывшем когда-то бастионом Кастилии, обреченные останки первой волны турецкой атаки дрогнули, когда заполыхал греческий огонь. Тех немногих, кому удалось вскарабкаться на кручу, проткнули копьями или порубили на куски рыцари. Аркебузиры, стоявшие за зубцами стены, перезарядили ружья и выпустили залп по новой толпе атакующих. Подергивающиеся тела были затоптаны в грязь второй приливной волной. Стрелки-тюфекчи с левого фланга наступающих турок подошли на расстояние выстрела, они образовали огневой заслон, паля из своих длинных мушкетов. Звуки горнов двинули вперед третью волну наступления, которая последовала сразу же за второй. Теперь равнина Гранд-Терре пестрела яркими одеждами и хлопающими знаменами красного, желтого, зеленого цветов. Айялары, дервиши, мамелюки, азебы. Кровь в них бурлила, их кличи зазвучали уверенно, и их было так много, их сомкнутые ряды двигались так быстро, что пушечное ядро, прокатившееся через них, почти не оставило по себе следа.
Оливер Старки присоединился к Тангейзеру на бастионе Германии и привел за собой весь Английский ланг, обоих его членов, католиков, искателей приключений Джона Смита и Эдварда Стэнли. Каждый из них разрядил свой мушкет в толпу наступающих. Затем Старки прислонил свое ружье к амбразуре и достал меч. Он дышал непоколебимой безжалостностью, которая пугала особенно сильно, поскольку исходила от человека с внешностью ученого. Тангейзер заметил с тоской, что все германцы, шведы и поляки достают топоры и мечи.
— За мной! — приказал Старки братьям. — На пост Кастилии.
Они были более чем готовы. Старки поглядел на Тангейзера, словно ожидая, что тот скажет. Тангейзер указал на каменную насыпь поста Кастилии, где над общей свалкой свистели турецкие лассо, взлетали копья, оружие ближнего боя сверкало в лучах поднимающегося солнца. Подразделение одетых в кольчуги янычаров из второй волны храбро преодолело потоки греческого огня и теперь вплотную подошло к поредевшему и неуверенно держащемуся отряду христианских рыцарей. Еще одна рукопашная завязалась у подножия захваченной осадной башни, с верхнего яруса которой отряд мальтийцев и tercios осыпал толпу внизу градом пуль и зажигательных снарядов.
— Если Мустафа послал вперед Зирхли Нефера, едва началась битва, — произнес Тангейзер, — значит, он рассчитывает на скорую победу.
— Так мы опровергнем его расчеты, — заявил Старки. — Идем врукопашную. — Он обращался к двум десяткам, или около того, воинов Германского ланга. — Наши братья не устоят без нашей помощи. Заходим клином в тыл турок, сохраняя строй. Движемся по моему приказу. И помните: когда турки побегут, мы не станем преследовать их.
Франция, 1572 год. Госпитальер Матиас Тангейзер прибывает в Париж за женой, приглашенной ко двору на свадьбу. Рыцарь многое повидал в жизни: прошел не одну войну, привык убивать и хоронить близких… Но ничто из пережитого прежде не сравнится с тем, что ему предстоит выдержать в эту ночь, 23 августа, – ночь накануне дня святого Варфоломея. Прекраснейшая из столиц мира погружается в кровавый хаос, начавшийся с погромов против иноверцев и быстро превратившийся в войну всех против всех. Посреди безумия и резни Матиас мечется по смертельно опасному лабиринту городских улиц в поисках возлюбленной – и быстро понимает, что неведомый враг уже открыл охоту на них обоих…
Представь себе тьму, во тьме той — стальные прутья, поросшие ржой и вековой грязью. Вдохни адский воздух и осознай, что это запах наказания.Здесь в жилах тюрьмы-монстра текут сточные воды, собравшиеся со всего мира.Это — „Зеленая Речка“.Это — история ее бунта.
Принятое Гитлером решение о проведении операций германскими вооруженными силами не являлось необратимым, однако механизм подготовки вермахта к боевым действиям «запускался» сразу же, как только «фюрер и верховный главнокомандующий вооруженными силами решил». Складывалась парадоксальная ситуация, когда командование вермахта приступало к развертыванию войск в соответствии с принятыми директивами, однако само проведение этих операций, равно как и сроки их проведения (которые не всегда завершались их осуществлением), определялись единолично Гитлером. Неадекватное восприятие командованием вермахта даты начала операции «Барбаросса» – в то время, когда такая дата не была еще обозначена Гитлером – перенос сроков начала операции, вернее готовности к ее проведению, все это приводило к разнобою в докладываемых разведкой датах.
После Октябрьской революции 1917 года верховным законодательным органом РСФСР стал ВЦИК – Всероссийский центральный исполнительный комитет, который давал общее направление деятельности правительства и всех органов власти. С образованием СССР в 1922 году был создан Центральный исполнительный комитет – сначала однопалатный, а с 1924 года – двухпалатный высший орган госвласти в период между Всесоюзными съездами Советов. Он имел широкие полномочия в экономической области, в утверждение госбюджета, ратификации международных договоров и т. д.
Книга «Дело Дрейфуса» рассказывает об обвинении капитана французской армии, еврея по национальности, Альфреда Дрейфуса в шпионаже в пользу Германии в конце XIX века. В ней описываются запутанные обстоятельства дела, всколыхнувшего Францию и весь мир и сыгравшего значительную роль в жизни французского и еврейского народов. Это первая книга о деле Дрейфуса, изданная в России. Она открывает перед читателем одну из самых увлекательных страниц истории XIX века. Автор книги, Леонид Прайсман, израильский историк, известен читателю своими монографиями и статьями об истории терроризма и Гражданской войны в России.
Далеко на востоке Англии затерялся край озер и камышей Рамборо. Некогда здесь был город, но теперь не осталось ничего, кроме руин аббатства и истлевших костей тех, кто когда-то его строил. Джоанна Хейст, незаконнорожденная с обостренным чувством собственного достоинства, живет здесь, сколько себя помнит. Гуляет в тени шотландских елей, штурмует развалины башни, разоряет птичьи гнезда. И все бы ничего, если бы не злая тетка, подмявшая девушку под свое воронье крыло. Не дает покоя Джоанне и тайна ее происхождения, а еще – назойливые ухаживания мистера Рока, мрачного соседа с Фермы Мавра.
Когда немецкие войска летом 1941 года захватили Екатерининский дворец, бывшую резиденцию русских царей, разгорелась ожесточённая борьба за Янтарную комнату. Сначала ее удалось заполучить и установить в своей резиденции в Кёнигсберге жестокому гауляйтеру Коху. Однако из-за воздушных налётов союзников на Кёнигсберг ее пришлось разобрать и спрятать в секретной штольне, где Гитлер хранил похищенные во время войны произведения искусства. После войны комната исчезла при загадочных обстоятельствах. Никакая другая кража произведений искусства не окутана такой таинственностью, как исчезновение Янтарной комнаты, этого зала из «солнечного камня», овеянного легендами.
Эта книга — повесть о необыкновенных приключениях индейца Диего, жителя острова Гуанахани — первой американской земли, открытой Христофором Колумбом. Диего был насильственно увезен с родного острова, затем стал переводчиком Колумба и, побывав в Испании, как бы совершил открытие Старого Света. В книге ярко описаны удивительные странствования индейского Одиссея и трагическая судьба аборигенов американских островов того времени.