Религия денег - [2]

Мы учились на больших ЭВМ поколения 1960-х годов. Мне хотелось быть впереди прогресса, поэтому уже на втором курсе я нашёл работу в одном из только что возникших научно-технических кооперативов. Деньги меня не интересовали. Притягивали новейшие персональные компьютеры (ПК). Утром в институте мы работали с перфокартами, зелёными терминалами и допотопным языком программирования ПЛ/1. Вечером в моём распоряжении был Эппл Макинтош, машина будущего [3]. Я работал с искусственным интеллектом, лазерным принтером и цветной графикой. Превосходство технологий капитализма никогда не было столь очевидным. На занятия в институт я ходил как в музей науки и техники.

Наш кооператив создавал компьютерные программы на основе Теории Решения Изобретательских Задач. ТРИЗ анализировала мировой патентный фонд и выявляла закономерности в развитии техники. Были также разработаны принципы сильного мышления и логические и психологические алгоритмы для изобретателя. Самые интересные инструменты ТРИЗ описаны в первой главе.

Логическое программирование

Мы использовали технологии экспертных систем, которые были основой японского проекта ЭВМ пятого поколения. В те годы обычным людям было ещё довольно сложно освоить компьютер, и делалось много попыток сделать его более интеллектуальным, более удобным для человека. Со временем оказалось, что дешевле и эффектнее нарисовать на экране несколько красивых иконок и изменить людей, заставить их думать как компьютер.

Для создания экспертной системы нужен собственно эксперт, источник знаний в какой-либо узкой предметной области, и универсальный инженер знаний. Инженер знаний опрашивает эксперта, формализует его знания и создаёт модель предметной области. Модель затем вводится в компьютер, и проигрываются всевозможные варианты.

Для описания моделей использовался язык программирования Пролог. Это чисто логический язык, он совершенно не похож на обычные Бейсик или Си, основанные на числах. Пролог состоит из системы предикатов (утверждений) и встроенных механизмов логического вывода. Скажем, если на Прологе написать утверждения «Я люблю лес» и «В лесу идут дожди», то он автоматически может сделать вывод о том, что «Я люблю дожди». При программировании на Прологе приходится не столько считать, сколько прокручивать в голове множество логических операций.

Наши программы нашли хороший спрос у заводов и учебных институтов СССР, несмотря на высокую цену, 20 тысяч рублей за несколько дискет. Это равнялось цене двух автомобилей Жигули. Надо признать, что наши программы не так далеко ушли от книжки по ТРИЗ за 1 рубль 40 копеек. Но магия диалога с персональным компьютером, сама идея того, что машина помогает изобретать, и грамотный маркетинг, создавали особый эффект.

Помимо программ, наши специалисты оказывали услуги по обучению. В 1990 году в течение двух недель я изучал ТРИЗ вместе с инженерами Технического центра АвтоВАЗа. Они были непритязательны на вид, но очень смекалисты, и буквально впитывали новые знания. Инженеры относились к ВАЗу как к родному дому. Забегая вперёд, канадские инженеры по сравнению с ними – узкие, ограниченные люди с гладкой причёской. Почему же, если они не такие умные, то такие богатые?

Свободный рынок

Наступил 1992 год, я заканчивал институт. В наш кооператив на разведку приехали два исследователя из Западной Германии. Они ехидно посмеивались над исчезновением СССР. Я воспринимал эти изменения весьма негативно, но с другой стороны, альтернативы рынку не было видно.

Для защиты своего дипломного проекта я распечатал пояснительную записку к нему на принтере. К моему недоумению, заведующий кафедрой, профессор, не читая, предложил переписать всё от руки. Он установил такие правила, а то, что на соседних факультетах распечатки в порядке вещей, его не интересовало. Видимо, не случайно это был факультет Автоматизации управления. Потренировавшись напоследок в чистописании, я пришёл на работу уже не студентом, а штатным сотрудником.

В 1992 году безналичные платежи приходили с задержкой в полгода, и инфляция обесценивала их в десяток раз. Время льготных кредитов кооперативам закончилось. Предприятиям тоже стало не до изобретательства. Мой первый оклад составил 5 долларов – в месяц. Килограмм бананов стоил один доллар, так что за месяц я зарабатывал как раз на 5 кг бананов.

Но вскоре я начал носить зелёные бумажки домой мешками. Курс доллара быстро вырос до трёхзначных цифр, а зарплату мы продолжали получать в советских рублях. В бухгалтерии нам выдавали банковские пачки зелёных трёхрублёвок, даже не распаковывая их. Сто банкнот были заклеены в пачку, а десять пачек были перевязаны в один большой брикет грубой бечёвкой. Этот брикет весил килограмма полтора и не лез не то что в карман, но даже в сумку. Я складывал пару брикетов в полиэтиленовый пакет или просто в сетку, и ехал с ними домой. В пачке было 3 тысячи рублей, что составляло менее 3 долларов. В магазинах я иногда расплачивался, просто выставляя целиком брикет на прилавок.

В какой-то момент одновременно ходило три вида денег. Были советские рубли и, наравне с ними, – новые независимые рубли. Причём независимые рубли принимались вперемежку с советскими, но в десять раз выше номинала. Например, если на независимой бумажке было написано «5 рублей», то на самом деле это было эквивалентно 50-ти старым рублям. Естественно, что при приёме оплаты и выдаче сдачи и кассиры, и покупатели, регулярно обсчитывались. Купюр было так много, что даже при покупке буханки хлеба или куска колбасы их нередко считали не вручную, а на специальных аппаратах.